Поэзия (Учебник)

но ыыы но ууу
так уыо да оыу
ээоо
пиээо
вээоми
бобэоби        [42]

Сергей Бирюков

Это стихотворение кажется заумным (10.2. Поэтика гласных и поэтика согласных), но это лишь отчасти так. «Заумные» слова пиээо, вээоми и бобэоби позаимствованы поэтом у Вели-мира Хлебникова, а ряд заумных слов из одних гласных в начале отсылает к поэзии Алексея Крученых. Крученых писал:

Лилия — прекрасна, но безобразно слово лилия, захватанное и «изнасилованное». Поэтому я называю лилию еуы, и первоначальная чистота восстановлена.

Бирюков проделывает похожую процедуру, как бы связывая друг с другом два проекта поэтического языка — проект Хлебникова, направленный на создание общего языка для всего человечества при помощи интуитивно понятных всем слов (типа бобэоби), и проект Крученых, который стремился вернуть поэтическому языку свежесть и выразительность, заменив привычные слова словами заумными.

Составные слова, образованные в русском языке по образцу древнегреческих для перевода или пересказа греческих мифов, сохраняют на себе печать этих мифов: чтобы понять строку Григория Кружкова Скоро, скоро, видать, розовоперстая жахнет — надо помнить, что у Гомера такой эпитет постоянно сопровождает богиню Эос, олицетворение утренней зари. Но если у Кружкова просто пропущено слово Эос, то Александр Блок шел дальше:

Довольных сытое обличье,
Сокройся в темные гроба!
Так нам велит времен величье
И розоперстая судьба! [45]

Здесь античный эпитет не только вводит образ светлого утра новой жизни, противопоставленный темноте могил, но и настаивает на неодолимости судьбы (идея, важнейшая для всего античного миропонимания).

Интертекстуальную связь легко образовывают имена: стихи, в которых упоминаются, например, Гамлет и Вертер, непременно прочитываются на фоне соответствующих мифологических и литературных сюжетов.

Роль интертекста усиливается в ключевых местах текста — и это не только специально отведенный для «чужого слова» эпиграф (9.4. Эпиграф), но и название. Пушкинские «Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы» породили спустя полтора столетия стихотворение Ивана Ахметьева «Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы на рабочем месте в разбитом кресле». Называя так стихотворение, современный поэт иронизирует не над Пушкиным, а над собой, показывая, насколько разными получаются стихи, сочиненные во время бессонницы разными людьми в разных исторических условиях.

Между названиями романа Льва Толстого «Война и мир» (1869) и одноименной поэмы Владимира Маяковского (1916) тоже присутствует ироническое напряжение, хотя и не столь заметное. Одноименность их — мнимая, Маяковский использовал другое слово мир (мiръ в старой орфографии, то есть мироздание, — в отличие от толстовского миръ в значении мирная жизнь).

Обращаясь к одним и тем же произведениям, разные поэты создают непохожие друг на друга интертексты. Так, можно говорить о совершенно различных проявлениях шекспировского интертекста, особенно это заметно при сопоставлении текстов разных эпох.

В «Борисе Годунове» Пушкина находят влияние «Макбета», «Гамлета» и других трагедий Шекспира, которое отразилось не только в отсылках к