нуль. Потом до него дошло, что так он может умереть.
Тихий, но настойчивый стук в дверь он довольно долго принимал за дробь собственных зубов. Потом в его сознание вторгся голос, из-под двери умолявший впустить его вовнутрь. Рэй только усмехнулся. Уж он-то своих знал! Приоткроешь дверь на этот тоненький голосок, а там — тролль с дубиной. Или старина Удылгуб, давно косящий глазом на трон. Когда ему еще представится такая возможность! Ах, нет же… Удылгуб превратился в статую там, в Хайпуре, в этом ледяном аду. Интересно, уцелела ли Сэсс? Удар пришелся в его сторону, а не в их, так что, если принцесса успела среагировать, у них, пожалуй, был шанс. Этот голос за дверью вмешивался в его мысли, и те путались и наезжали одна на другую. Похоже, у него начинался бред.
— Вам плохо, принц? Пустите же, я помогу вам.
Нашел дурня! Однако час за часом воля Рэя слабела, и вскоре он уже стал подумывать о том, что пусть лучше дубина тролля решит дело разом, чем подыхать тут еще невесть сколько. Он взял Чайку и с трудом выдрал ее из ножен, вспомнив, что не успел вытереть окровавленное лезвие. Он встретит их оружием: никому не позволено запросто жрать принцев!
Держась за стену, он добрался до двери и выдвинул брус из одной петли. Сказать по-правде, он думал, что это усилие прикончит его. Сквозь щель меж косяком и дверью проскользнул круглый меховой шар, вкатился в комнату и сделал знак, что дверь можно притворить. Рэй узнал маленького брауни, своего мохнатого домоправителя.
— Я один, — быстро сказал тот. — Я убедил прочих, что вы сильно не в духе из-за срыва операции. Пусть лучше трепещут, чем интригуют. Анархия пока не поднимала головы. Ого!
Существо оглядело комнату.
— Немедленно ложитесь, — приказал он, и Рэй почему-то решил, что подчиниться стоит. Спустя несколько минут в камине вновь пылало веселое жаркое пламя, над ним булькало с полдесятка котелков, чьи ароматы, смешиваясь, наполняли комнату восхитительным ощущением горячей пищи. Деловитый домовой выудил из камина несколько раскаленных кирпичей, обернул их тряпками и напихал всем этим постель своего принца. Он явно знал, какие меры следует применять в подобных случаях. Жар, идущий от камней, делал свое дело, озноб прекратился, перестав отнимать у Рэя силы. Вскоре он смог даже сесть в постели: так было удобнее пить из металлического кубка почти кипящее красное вино, щедро напичканное специями и какими-то целебными, ведомыми лишь одному этому брауни, травками, одновременно грея охватывающие кубок ладони. От этого напитка кровь быстрее побежала по жилам и разгорелось лицо. Раскаленные камни щедро отдавали свое тепло его телу и способны были делать это еще очень долго.
— Я буду менять их, — сказал брауни, уютно сворачиваясь на одеяле в ногах кровати, — и прослежу, чтобы все было в порядке. Вам стоит подольше поспать, принц. Ничто не лечит простуду лучше горячего кирпича в постели и длительного крепкого сна.
Спать и вправду хотелось, как никогда, но перед тем, как довериться этому странно ведущему себя существу, следовало выяснить его мотивы. Даже если при этом придется положиться на его слово.
— Зачем ты все это делаешь?
Из бурой косматой шерсти блеснули два круглых желтых глаза.
— Откуда мне знать? — признался брауни. — Ну, во-первых, мне хочется показать, что я не только бутылки открывать гожусь. А во-вторых… мне есть с кем тебя сравнивать. Кое-кто из прежних меня, бывало, под настроение и на пинках из комнаты выносил.
— Это ты мне под горячую руку не попадался.
— И тем не менее. Если тебя здесь не будет, какой-нибудь бездельник забавы ради возьмется мне лапы свечкой прижигать, или еще что-нибудь придумает в этом роде. А так ты своими делами занят, я — своими, ну, то есть, твоими же, и между нами — устойчивые, ровные отношения профессионалов. Ты меня не обижаешь, а я о тебе забочусь.
Если бы он не лежал так далеко, в самых ногах кровати, Рэй, пожалуй, рискнул бы его погладить.
* * *
— С Хайпуром вышло грязное дело!
Рэй оторвал голову от подушки и оглядел потонувшую в вечернем сумраке комнату с явным намерением сообщить брауни, что это не его ума дело. Но желтые огни глаз того были погашены, и он крепко спал, свернувшись на одеяле меховым клубком. В пасти камина слабо рдели угли. И кто это сказал? Рэй подумал, что ему померещилось, и снова с облегчением закрыл глаза.
— Нет, я на самом деле с тобою разговариваю.
Рэй повернул голову в ту сторону, откуда, как ему казалось, доносился этот негромкий голос. Его глаза расширились, и он бы присвистнул, если бы у него на то были силы.
— Какой занятный бред!
— А кто сказал, что в бреду нет ни капли смысла?
Он удостоился чести беседы со своим собственным мечом, валявшимся на столе там, куда он его бросил, когда убедился, что брауни не намерен ему вредить. Меч глядел на него глазами чайки, украшавшей гарду, и тускло светился сквозь покрывавшие его грязные пятна.
— Черт! — сказала Чайка. — Во что ты меня вляпал?
— Дай мне придти в себя, — возмутился Рэй, — и я честь-честью собственноручно тебя вычищу.
— Как у тебя все просто. «Вычищу!» Да я осквернен!
— Или я здорово ошибаюсь, — съязвил Рэй, — или ты — оружие?
— Да, мне придана такая форма. Но, между прочим, у меня имеется и содержание. И я имею право на собственное мнение. В Хайпуре было грязное дело. Ты устроил там форменную резню и, знаешь ли, после всего этого ты мне решительно разонравился.
— Хочешь сказать, что раньше я тебе нравился?
— Раньше ты был мне симпатичен. Пожалуй, я с радостью перешел из рук Брика Готорна в твои. Там все уже было ясно, как день, а твоя сказка только начиналась. Ты брал меня в руки, когда тебя вынуждали обстоятельства. Ты был весельчаком, прятавшимся под маской Черта. А в Хайпуре, я повторяю, была грязная бессмысленная резня. Ты становишься настоящим Злом, Рэй, и меня от этого тошнит.
— Так положение обязывает, — Рэй попытался обдумать вопрос о проявлении особенностей человеческой физиологии у крестообразной металлической штуки. У него росло страшное подозрение, что он влип. — Ты — лебедь, что ли?
— Да можно сказать и так. И нечего валить на положение. Положение обязало бы тебя избавиться от Артура Клайгеля, покуда он не вошел в полную силу, а не нянчиться с ним. Ты двести раз мог подмять под себя этот их Тримальхиар, если бы действовал согласно положению. С этаким Злом, каким ты был до сих пор, вполне можно существовать бок о бок. Но Хайпуром ты все испортил. Видишь ли… все те, кто там тусовался, это в действительности очень хорошие люди, а ты прокладывал среди них дорогу к своей маниакальной цели, как косарь. Духи, и я был в твоих руках! Среди тех вполне мог быть Александр Клайгель.
— Он же мертв…
— Но если бы был жив, то там ему — самое место. Или его сын Артур. Он тоже вполне мог искать там ума.
— Их там не было.
— Но они могли бы там быть.
— Ты служишь Добру?
— Добру и Красоте. До этого дела в тебе хранилось некое равновесие, и, служа тебе, я смел надеяться своим влиянием качнуть чаши весов в нужную сторону. Такой приз, как ты, со всею твоею силой и страстью, бесценен для любой из сторон. И в особенности то, что ты занял именно этот трон. То, что он в твоих руках, гарантировало от худшего.
— Наверное, — вздохнул Рэй, — именно этого и добивался Александр Клайгель.
— Да, братец был не из глупых. Огонь следует держать в камине. Но теперь я, право же, не знаю, что надо взвалить на чашу Добра, чтобы перевесить Хайпур. Не знаю, как я теперь смогу от души служить тебе.
— Я был бы паранойиком, — рассудил Рэй, — если бы взялся всерьез прислушиваться к голосу штуки, привязанной к моему поясу.
Меч обиделся.
— Пора кончать с этим человеческим шовинизмом, — заявил он. — Моя форма, между прочим, создавалась куда дольше, с куда большим трудом и любовью, чем твоя. Мой век несравненно длиннее, у меня было куда больше времени, чтобы набраться ума. И, кстати сказать, среди Мечей я не менее красив, чем ты — среди людей. Так что не очень-то дери свой гордый нос, принц. И хочешь ты это слышать, или нет, а я повторяю еще раз, что в Хайпуре ты нарушил всяческую меру. И ты еще не подумал о том, что ты натворил, выпустив Зиму на волю. Ты валяешься здесь, полумертвый, за крепкими стенами у горячего очага, но ты еще не знаешь, что твое имя проклянет отныне всякая тварь Волшебной Страны.
— Я не знал, что так выйдет.
— Это уже вошло в обычай. Все твои самые крупные безобразия выходили сами собой, как побочные продукты твоей основной деятельности, тогда как сам по себе ты никому, кроме этого своего эльфа, сознательно не желал зла. Знаешь, как это называется? Ты приносишь несчастье, парень!
— Заткнись! — устало сказал Рэй.
Меч заткнулся, и хотя принц, избавленный от обличений собственного оружия, вздохнул с облегчением, он, проваливаясь в сон, все думал о том, что его молчание напоминает оскорбленную позу. Впрочем, это был всего лишь навязчивый, но занятный бред, объяснимый тем, что болезнь дала волю доселе глубоко запрятанной совести.
* * *
Он почти не помнил об инциденте, когда спустя два дня поднялся с постели. Вопреки настояниям своего мохнатого лекаря, он показался подданным, чтобы отвадить тех, кто поумнее, от дурных мыслей о захвате плохо лежащей власти. Спустя еще неделю он был почти здоров, если не считать сухого, раздирающего горло кашля, каким ему время от времени приходилось разражаться.
За окном изредка пролетали крупные снежинки, но в остальном как будто ничего не изменилось. Смерч, покружив над Черным Замком и ничего не
