угостили мужиков сигаретами, да и покатили обратно. Проезжая мимо «борделя», натолкнулись на странное зрелище — навстречу не спеша ехал «Харлей» с коляской. За рулём, в тулупе и надвинутой на самые очки мохнатой шапке, сидел бородатый мужик, а в коляске, судя по всему, женщина, одетая во что-то очень уж светлое. Спустя секунду я понял, что одета она только в то, в чём появилась на свет. Я не спорю, есть моржи, есть любители крещенских купаний, но что-то сомнительно мне, что кто-то в здравом уме захочет нагишом, зимой, кататься на мотоцикле. Дорога узкая, не разъехаться, у мотоцикла была задняя передача, но «байкер» явно не обладал достаточным опытом, и предок культового транспортного средства тупо заехал задним колесом в сугроб. Нам не оставалось ничего другого, кроме как помочь вытащить странных экстремалов, или столкнуть колымагу бронированной мордой, чего мы, конечно, делать не стали.
Бородач повёл себя очень подозрительно — вместо того, чтобы слезть с мотоцикла и принять участие в выталкивании, он лишь сунул правую руку за пазуху. Девица сидела тоже какая-то напряжённая, и, подойдя ближе, я увидел торчащие над краем коляски колени — она явно была очень высокой, раз не поместилась сюда. Глаз, против воли (да кого я обманываю! Ничего он не был против!) задержался на её груди, но тут мозг отметил одну очень подозрительную деталь. Девушка была связана. Соображая, что за хрень тут творится, я перевёл взгляд на её лицо, отметил синяк на скуле, довольно крупный, но тонкий нос, сбившиеся в неопрятный колтун чёрные волосы. Далее — сжатые в тонкую линию губы без единой кровинки, и трясущийся подбородок, цвет глаз различить не удалось, так как они были закрыты. Затем я понял, что девушку бьёт нешуточная дрожь. Не, ребят, это нихера не садо-мазо игры, это что-то другое. «Ломают, ты знаешь как…» — всплыли в мозгу сказанные Ромой дней пять назад слова. Даже не совсем ещё отдавая отчёт в собственных действиях, я рывком расстегнул ремень с кобурой, одним непрерывным движением прошёлся по пуговицам на тулупе, снял его и накинул на плечи девушки.
Карие глаза открылись, и с трудом разлепившиеся губы едва слышно прошептали: «не надо». Надо! Ещё как надо! Тело женщины, неожиданно тяжёлое и неуклюжее, не хотело вылезать из коляски, тут ещё водитель протянул руку, явно чтобы мне помешать и тогда я, отпустив девушку, изо всех сил двинул ему в ухо слева. Тот кулём свалился с седла, а я обошёл коляску и рывком выдернул пленницу из люльки. Нести её было недалеко, но девица оказалась на удивление тяжёлой, да ещё никак не помогала мне при транспортировке, а просто безвольно повисла на моих руках.
Лишней одежды у нас не было, только то, что на себе, но парни уже сообразили, скинули дохи, девушка, едва её положили на один из расстеленных на полу тулупов, съёжилась в позе эмбриона и мы укутали её, как могли. Изверг-мотоциклист между тем поднялся и даже лопотал что-то возмущённое. Ярость уже застилала мне глаз, я сделал пару шагов в его направлении, тот всё понял, видимо, сунул руку за пазуху и даже вытащил пистолет. Но я уже бил. Бил, пока не свалилась шапка, разбил ему очки и себе костяшки пальцев, разбил ему губы, немалого размера нос и, наверное, забил бы его совсем, если бы Дима с Гошей меня не оттащили. Ваххабит, это был один из людей Мамеда, управляющего борделем, подвывая и пачкая снег кровью, пытался уползти на обочину, я вырывался, пока не услышал:
— …ри сейчас набегут!
— Что? — не понял я, и тут же понял.
Кровь! Надо ехать или будем отбиваться от порождений Тьмы. Скомандовал:
— Погнали, — и повернулся к «Скауту».
— Мотоцикл, — воскликнул Гоша, напоминая, что у нас препятствие на дороге.
— Пох, дави! — распорядился я, и парни переглянулись.
— Дави! — рыкнул я громче.
— А этот как? — спросил Дима, кивая в сторону поднявшегося на ноги бармалея. Тот был занят прикладыванием снега к разбитому румпелю на предмет остановить кровь. Я вспомнил, что и сам раскровенил руку, быстро облизал её и произнёс:
— А что, кто-то расстроится? — намекая на его вероятную и желательную гибель от коготков детишек Мрака.
Хотя это вряд ли, до ворот меньше ста метров, добежит, сучёныш. Гоша умело, и, как мне кажется, излишне нежно, столкнул мотоцикл в сугроб, и «Скаут» начал медленно ускоряться. Я велел Диме занять моё место, а сам, якобы для прикрытия тыла, перебрался назад. На самом деле мне нужно было убедиться, что девушка ещё жива, потому что если она умрёт, бородатый упырь тоже умрёт. И плевать на последствия, неважно мне, кто она, как низко пала и что сделала, просто так НЕЛЬЗЯ. Нельзя настолько, что одним этим поступком ублюдок вычеркнул себя из числа людей, и нормальные человеческие нормы на него больше не распространялись. Это был таракан, которого хотелось раздавить.
Спасённая была жива, я сунул левую руку под тулуп и почувствовал, как она дёрнулась от моего прикосновения. И ещё её била дрожь, а кожа была неестественно холодной. Как это называется, гипотермия?
— Гоша, гони! — крикнул я и «руль» тут же утопил педаль в пол.
«Скаут» потащило юзом, но водила у нас и впрямь был если не от бога, то от одного из его замов, потому что через мгновение мы выровняли ход и даже ускорились.
— Так, несём её ко мне, — распорядился я спустя считанные минуты, когда броневик остановился на территории «Точки».
Ко мне, это в кубрик начальника смены, такая отдельная комнатёнка, где есть кровать, стол, пара табуретов и полка для книг, типа отдельное
