жильё.
— Гош, — продолжил я распоряжаться, — скажи Лёхе, пусть сделает тёплый чай. Понял? Тёплый, не горячий! Тёплый! С мёдом.
— Может, водки ей? — озабоченно спросил он.
— Хуётки! — нагрубил я в ответ. — Тёплый чай, много, тёплое бельё, нагрейте у печки, одежду какую-нибудь.
— Может, баню? — ничуть не обиделся Гоша.
— Баню? Баню можно, но потом — согласился я. И обратился к пряителю: — Дим, подмени меня на часок, пока человека отогревать буду, никого не пускать, если что, херачьте из всех стволов.
Это я на случай разборок со стороны Мамеда и его людей. А они будут, не могут не быть. И ещё я только что нарушил сразу целую кучу запретов, начиная с запрета поездки в деревню, нечего нам там было делать, НЕЧЕГО. Но это всё потом будет, а сейчас мне надо до конца человека спасти, слишком сильно организм ушёл у неё в режим энергосбережения. Что бы не советовали всякие «иксперты», в таких случаях самым лучшим средством для обогрева является тело другого человека, или так называемое электроодеяло, способное выдать температуру близкую к 36 градусам, не выше. Потому что сейчас важно не спешить. Разделся до трусов, откинул шкуры, пристроился рядом с дрожащим телом, изо всех сил стараясь не содрогаться сам от ледяных прикосновений.
— Теперь укрой меня, — попросил я Диму, стоящего рядом с выпученными глазами
— И хватит лыбиться! — заметил я приклеившуюся ухмылку. — Это не то, что ты думаешь!
— Ага! НЕ ТО! — осклабился он во все тридцать два зуба, и накинул на нас ещё один тулуп.
Адреналин, вброшенный в кровь потасовкой, уже ушёл, и я прижал к себе ледяное тело, стараясь максимально увеличить площадь соприкосновения. Надо же, лежу рядом с обнажённой и довольно красивой женщиной, и хоть бы какая реакция, только пытаюсь понять, меньше её трясёт, или больше? Вроде чуть меньше?
— Тебя зовут-то как, — прошептал я ей на ухо.
И, клянусь, покраснел, настолько интимно это прозвучало, аж сам устыдился. Девушка молчала, и я повторил вопрос, уже громче.
— М-м-мы, — пробормотала она.
Я решил, что это хороший признак, по меньшей мере — пациент в сознании.
— Кость, — произнёс чей-то голос, приглушённый шкурами, — чай куда?
О, Лёха, дежурный повар, хороший мужик, кстати. Уже чаёк припёр?
— Так, красавица, — позвал я спасённую, — сейчас повернёмся и попробуем попить, хорошо?
Девушка то ли кивнула, то ли это дрожь её так била, но, с нашей помощью, повернулась на другой бок, затем приняла полусидячее положение, в котором её снова закутали в тулуп, потом мы попытались напоить несчастную. Вышло не сразу, что-то пролилось, но сообразительный Лёха захватил полотенца, так что обошлось без потерь среди верхней одежды.
— Маша, — шёпотом представилась девушка, осилив, наконец, чашку.
— Ну и хорошо, а я Костя.
Проспала Маша часа четыре, я, через какое-то время, рискнул вылезти из-под вороха тулупов, поскольку все конечности у неё явно приобрели нужную температуру. Теперь следует ожидать воспаления лёгких или ОРВИ какой-нибудь. Чёрт, тут же есть пенициллин, и я помню, что его нужно много, лет в пятнадцать я умудрился застудить лёгкие, мне кололи его ровно 21 день, каждые четыре часа, под конец задница напоминала дуршлаг, и покрылась шишками, об которые гнулись иголки. И ещё это было болезненно. Ну ничего, она молодая и, между прочим, зад у неё довольно… Хороший, в общем, есть куда колоть. Вот только…
Вот только что дальше мне со всем этим делать? По факту я избил члена самой одиозной и почти узаконенной преступной группировки и забрал у них… А кого я забрал? А я забрал рабыню, будем называть вещи своими именами. Официально это называется именно так. Которую подвергали изощрённым пыткам, суки, как фашисты эту, как её, Зою Космодемьянскую, вроде. Значит, буду упирать на это, похрену, пусть дают официальный ход делу, пусть расследуют, пусть что хотят делают, но обратно я её не отдам, это будет просто не по-мужски и не по-человечески. А дальше? Дальше будет видно.
Очнулась, или проснулась, Маша уже к ночи, согласилась на баню, в которой мужики поддерживали температуру, потом поела, правда совсем немного.
— Что будет дальше? — спросила она, когда я отнёс на кухню поднос с посудой. — Ты, вообще, понимаешь, что ты сделал?
Голос хриплый, видимо из-за переохлаждения, но иногда срывается на довольно высокие, пронзительные интонации.
— Ты мне вот что скажи, — спросил я вместо ответа, — ты как себя чувствуешь?
И тут же послал мысленный сигнал заткнуться внезапно проснувшемуся либидо. В ответ оно послало мне очередной эротический импульс.
