Да, Тьма. Тьма это серьёзно, это… тяжело, что и говорить, даже сейчас давит, на душе погано, хотя тут и похмелье сказывается, подняли-то нас всё равно ни свет ни заря. Сейчас бы полежать в ванне, а ещё лучше…
— Дима? А у вас тут бани есть?
Последствия наших похождений всё же имели место быть. Нет, не физические, в смысле, со здоровьем всё было о'кей, я даже в какой-то момент подумал, а не позвать ли в баню Зинулю, всё-таки битва способствует выбросу тестостерона и вообще. Но потом вспомнил, что уже уступил даму приятелю, так что пришлось умерить пыл. В бане мы ещё накатили, но уже немного, литр на двоих. В какой-то момент я достал полученные купюры и отсчитал двести рублей. Мозг, ещё способный удивляться, отметил, что денежные знаки перетянуты резинкой, и я уставился на неё, словно это была какая-то неведомая зверушка, силясь понять, что в этой резинке не так.
— Гандон, — пьяно заявил Дмитрий.
— Кто? — спросил я через полминуты.
— Это, — Дима протянул руку и попытался схватить пальцами резинку, но промахнулся.
До меня дошло.
— Ис-поль-зо-ванный? — спросил я, удивляясь, что почти не испытываю брезгливости.
Приятель посмотрел на меня мутным взором, затем нахмурил брови и отрицательно помотал головой.
— За это в репу можно, — сообщил он.
— Можно, — согласился я, подумав.
Спустя ещё пару минут я протянул ему купюры.
— Это чего? — пробормотал он.
— Рэд, — пояснил я.
— Какой ещё, нахер, Рэд?
Дима держал банкноты в раскрытых ладонях, словно не представлял что это такое вообще.
— Ты Рэд, — сообщил я ему, как мне кажется, спустя ещё минуту.
Мысли стремительно разбегались и требовалось время, чтобы собрать их в кучку.
— Я Рэд? — искренне изумился он.
— Ага! — обрадовался я, что товарищ понял мой посыл. — Ты Рэд и это твои двадцать…
Слово «процентов» почему-то никак не произносилось, превращаясь в какой-то бессмысленный набор звуков. Но Дима понял и даже возмутился.
— Бляха, Костян! — деньги полетели на стол. — Ты меня за кого держишь? Это я… Он полез в карманы одежды, но потерял равновесие и едва не сверзился на пол.
— Вот! — поверх моих денег шлёпнулась пачка потолще. — Это я тебе…
Тут Дмитрий задумался, но затем вспомнил, что хотел сказать:
— Должен.
«Бито» — подумал я, глядя на банкноты.
— За тебя, дружище, — протянул я Димке стопку.
Тот факт, что часть водки в процессе разлива попала на доски стола, не имел никакого значения.
— За тебя, — с чувством произнёс он.
Последние остатки рассудка я потратил на то, чтобы отсчитать из кучи две сотни, запихать их в свою пачку, при этом резинка от трофейного презерватива не выдержала и мы выпили за то, что немецкие гандоны — полное говно. Дальнейшее я помню смутно, вроде бы мы не хотели уходить из бани, потому что вызвали девочек, но банщик утверждал, что это не так и мы его немного побили. Потом приехали какие-то люди в форме и с оружием, но, вместо того, чтобы арестовать нас, побили банщика и выпили с нами ещё водки.
Утром, вернее около полудня, когда гномы с отбойными молотками у меня в голове утомились и ушли на обед, я пересчитал банкноты. Не хватало приблизительно сотни, и примерно столько же не досчитался Дима, тоже страдающий от абстиненции. Но как мы не силились вспомнить, ничего не вышло — две сотни просто испарились и с этим ничего уже нельзя было поделать.
Потом, словно сговорившись, тему поездки мы обходили стороной, а начавшаяся рабочая неделя немного отвлекла от тяжких воспоминаний. Но последствия, всё же, были и одно из них, свидетельствующее, что если с физическим здоровьем всё хорошо, то психическому нужно уделить больше внимания, случилось спустя всего день, во вторник, опять в том же умывальнике. Как вы уже, возможно, догадались, не без участия моего заклятого друга Жорика. Я-то, наивный, думал что вопрос «исперчен» и стороны конфликта забыли и проехали. Но я ошибался.
