И хотя мистера Джонсона даже в темноте трудно было принять за мальчика — он растрогался и едва не полез целоваться с начальником, но тот отстранил его и в виде утешения прибавил, имея в виду сентиментальную натуру Джонсона:
— Тысяча фунтов лежат на текущем счету, мистер Джонсон…
— Есть, сэр, — ответил Джонсон… Еще раз мелькнул его неподражаемый ярко-изумрудный галстук и мистер Джонсон отчалил, снабженный всеми полномочиями и рекомендациями, какие нужны были для поездки на Восток.
Мистер Джонсон, исчезнув с лондонского горизонта, как бродячая звезда, вынырнул в Константинополе…
Он посвятил Константинополю всего три дня, причем не осмотрел ни Айя-Софию, ни могилу жены Сулеймана, ни оттиск его кровавой руки, ни вообще ни один памятник оттоманского искусства или зодчества: эти вопросы были глубоко безразличны для мистера Джонсона.
Зато каикчисы Галаты и Золотого Рога хорошо запомнили юркую фигуру этой человеческой ящерицы в ярко-зеленом галстуке…
Мистер Джонсон шнырял по Константинополю, как по Поплеру, и при этом не поинтересовался даже узнать, что на языке туземного населения этот город носит название Стамбула…
Мистера Джонсона интересовали иные вещи… И кое-что удовлетворило любопытство мистера Джонсона… Затем контрразведка имела честь увидеть в своих стенах агента Скотленд-Ярда и услышать исполненные достоинства слова человека в ярко-изумрудном галстуке и с тросточкой в руках:
— Сэр, мне необходимо выехать в Одессу…
Нужные документы были выданы мистеру Джонсону и с полным комфортом он выехал на пароходе, носившем название «Астра», что очень мало подходило к его внешности, до того он был грязен и запущен. Это был греческий пароход, совершавший нерегулярные рейсы Константинополь-Одесса и перевозивший обмундирование для деникинских частей…
Мистер Джонсон мельком окинул взглядом одесский порт, поймал два-три взгляда грузчиков, работавших на пристани, и свистнул про себя…
Многоопытный агент Скотленд-Ярда с достаточной ясностью увидел, что здесь дела идут не блестяще, что скоро, очень скоро британскому командованию придется оставить этот город…
— Впрочем, — утешил себя Джонсон, — и в Египте, и в Судане, и в Индии нас любят не больше… Эти джентльмены из Сити не очень церемонятся со шкурами колониального населения, да хранит Господь их и его британское величество…
И полковник Гаввард увидел в своем кабинете человека в ярко-изумрудном галстуке, который со всей почтительностью доложил, что имеет разговор крайне конфиденциального характера…
Полковник Гаввард отослал Стильби, присутствовавшего при разговоре, и беседовал с мистером Джонсоном в течение часа…
Глава 15
Анна Op проводила глазами вышедших из комнаты Казарина и леди Эдит: перед ее глазами шли синие и красные круги, в ушах звенело…
Второй раз за последние месяцы Анна Ор опустила голову на колени и разрыдалась, вздрагивая плечами…
Она пришла к Казарину, мучимая невыносимой тоской, невыносимым стремлением к нему… Эта женщина, запутавшаяся в сетях контрразведки, двойная шпионка, агент британского и французского командований, любовница Маршана и еще многих других, эта женщина почувствовала, что к ней, после долгой и нелепой, пестрой жизни пришла настоящая любовь, настоящее чувство к этому странному человеку с холодными и спокойными глазами…
Эта любовь была еще тем сильнее, что актриса чувствовала, что это — последнее из того, что может ей уделить жизнь: еще одна-две морщины, еще одна-две пряди седых волос — и Анны Ор не станет.
Стоя перед зеркалом, Анна Ор часто видела, как из смуглого, продолговатого, молодого лица проступает безобразная маска старости, это видение было почти реально.
Анна Ор старела с каждым днем, с каждым часом, ей казалось, что даже минуты несут разрушение ее прекрасному телу, ее смуглой полной и стройной шее, ее прекрасным рукам и прославленным на экране бархатистым черным глазам… Тем сильнее становилась с каждым днем ее любовь к Казарину…
Распрощавшись с Маршаном, которому она сослалась на сильную головную боль, Анна Ор просидела, не снимая манто и шляпы, у себя в течение часа…
Она не обдумывала своего визита к Казарину, она решила пойти к нему неожиданно для самой себя. И вот следствие этого: Казарин только возненавидит ее, заставшую его с леди Холлстен, помешавшую ему в пять часов утра…
Анна Ор припомнила изумленное выражение лица леди Эдит и ей показалось, что она начинает ненавидеть эту уравновешенную спортсменку, эту леди, привыкшую к забавным приключениям во время своих спортивных поездок, эту леди, отнявшую у Анны Ор последнюю надежду, последнее, может быть, прибежище…
