и его друзей представляют собой самостоятельные повести, в которые, в свою очередь, включены новые рассказы. Такая форма романа напоминает «Панчатантру». Кстати, установлена и общность сюжетов, так что, вероятно, произведения Дандина ведут свое происхождение от сборников типа «Панчатантры».
В основном, роман Дандина описывает бесчисленные любовные похождения, кутежи и игры, подкупы и обманы, измены и воровство, воинские подвиги. Рассказы друзей Раджавахана полны описаний невероятных приключений, в которых участвуют цари и гетеры, монахи и сводни, купцы и отшельники. Происходит немало чудесного, появляются волшебные и мифические существа, фантастика переплетается с реальностью. Сама фабула романа очень запутана, действующих лиц много, и временами сам автор забывает их имена; повторяется по нескольку одна и та же интрига. Огромное место в романе уделено любви. Подробно описываются любовные свидания, сцены любви, красота женщин. Эти эпизоды отличаются вычурностью и шаблонным построением.
Обществу, изображаемому Дандином, присущ один девиз: «
Преступление может быть оправдано, если оно совершено ради получения выгоды или удовольствия. Герои романа не думают о завтрашнем дне, и вволю вкушают «сегодняшние наслаждения». В романе обвиняются порочные нравы господ, причем, образы старых и преданных слуг еще больше оттеняют эти пороки.
Наряду с Дандином можно назвать еще двух авторов санскритского романа – Бану и Субандху. От первого остались романы «Жизнь Харши» и «Кадамбари». «Жизнь Харши» повествует о реальном историческом лице – царе Харши, современнике автора, который, кстати, рассказывает в романе и о себе. Книга посвящена войне Харши с царем соседней страны, заточившим в темницу сестру главного героя.
Субандхе принадлежит «Повесть о Васавадатте» – история полюбивших друг друга заочно царевича Кандарпакету и царевны Васавадатты. После длительных поисков герой находит возлюбленную и увозит в свое царство, по дороге теряет ее и находит после долгих поисков превращенной в мраморную статую. Статуя оживает, и возлюбленные соединяются, наконец, навсегда.
Таким образом, основой санскритского романа древней Индии является, как правило, любовь, наталкивающаяся на разного рода преграды. К главным особенностям этих произведений следует отнести сложность и занимательность сюжета, стремительность и тонкость описаний чувств героев, смешение фантастики реальности, подлинных исторических действующих лиц и вымышленных персонажей.
3.6. Литература Древнего Китая
Первым письменным памятником древнего Китая, в полном смысле этого слова, была дошедшая до нас летопись «Весна и осень» («Весны и осени»), в которой, по приказу царя, фиксировались события между 722–481 годами до н.э. Более ранние источники составлялись с целью регистрации важных речей, запоминавшихся специальными людьми, а затем, во II тысячелетии, соединившиеся с письменностью и зафиксированные на бамбуке.
Свидетельств об устной передаче текстов сохранилось довольно много. Так, философ Мэнцзы (IV–III века) рассказывал о героях, которых он делил на две группы: тех, кто непосредственно учился у мудрецов, и тех, кто знал об этом учении понаслышке.
Речи великого Конфуция, как сообщает китайская традиция, записывались не им самим, а его учениками и учениками учеников, а после были записаны в книгу «Лунь-Юй» («Изречения»).
Самые ранние памятники, создававшиеся со времен первобытнообщинного строя, оказались в Китае записанными позже других – только во II веке до н.э. Они появились в виде сводов: «Книга песен», «Книга преданий», «Книга перемен (гаданий)), «Книга обрядов». Вместе с уже упомянутой летописью «Весна и осень»» а также с комментариями к ней, эти книги составляют так называемое конфуцианское Пятикнижие (по преданию, их объединил и собрал воедино именно Конфуций).
Конфуций
Мифология. Древнекитайская мифология складывалась еще в доклассовом обществе. Мифы черпали образцы, сюжеты и мотивы, естественно, из фольклора.
Однако таких песен сохранилось немного. В китайской мифологии нет крупных сказаний, подобных мифам о Гильгамеше, «Махабхарате», «Илиаде». До нас дошли только отрывки из обрядовых песен и гимнов, философских и географических памятников, но они позволили достаточно хорошо реконструировать различные мифологические пласты древнего Китая. Но иногда памятники, закрепившие одни и те же сюжеты, толкуют мифы совершенно по-разному, что свидетельствует о том, что они создавались в условиях острой идеологической борьбы. Например, «Книга преданий» является полным антиподом «Каталога гор и морей».
В ранних мифах вполне нашли свое отражение, как и в мифах многих древних народов, и анимизм, и фетишизм, и тотемизм. В «Каталоге гор и морей» сообщалось о магической силе нефрита и других камней, персика и шелковицы, петуха и черной черепахи, а также других птиц, животных (в том числе и волшебных, мифических) и предметов. Тотемизм отразился в зооморфности богов и предков: богиня плодородия Нюйва, например, была полузмеей, бог грома – быком, бог Востока Гауман – полуптицей.
Довольно рано у китайцев предметом поклонения и обожествления стало Солнце. Культ солнца осознается родственным культу огня.
