Современность литературного вкуса Ибрагимова подтверждают и воспоминания другого ученика Казанской гимназии, будущего поэта Владимира Панаева: «Учитель высшего класса словесности был в мое время… Ибрагимов. Он имел необыкновенную способность заставить полюбить себя и свои лекции, сам писал, особливо стихами, прекрасно и, обладая тонким вкусом, так умел показывать нам погрешности в наших сочинениях, что смышленый ученик не делал уже в другой раз ошибки, им замеченной, а иногда слегка и осмеянной. Я был чуть ли не лучшим учеником в его классе, и после сделался его другом».
Видимо, направление творчества В. Панаева, автора чувствительных идиллий, определилось не без воздействия его гимназического учителя. И тема сочинения, заданного Ибрагимовым Аксакову, – «О красотах природы» – хорошо вписывалась в формировавшееся сентиментальное умонастроение. С высот гражданственности, зачастую холодной и абстрактной, сентиментализм уводил читателей в дольный мир частного бытия и смиренной природы с ее одухотворенными «красотами».
Отношение молодого Аксакова к новому течению было много сдержаннее, его симпатии к классицизму очевиднее, однако и ему пришлась по душе раскованность Ибрагимова. Поэтому при всей любви и благодарности к Карташевскому не его, а именно Ибрагимова упоминал впоследствии Аксаков как наставника в художественном развитии: «Этот человек имел большое значение в моем литературном направлении, и память его драгоценна для меня. Он первый ободрил меня и, так сказать, толкнул на настоящую дорогу».
Кстати, в воспоминаниях Владимира Панаева о Казанской гимназии мы находим строки и об Аксакове: «Еще в нижнем классе, сидя подле С. Т. Аксакова, я посвятил ему первые мои стихи „Зима”; он был старее меня и года на три прежде поступил в гимназию, но, часто и надолго увозимый матерью в деревню, подвигался не быстро». Значит, встреча мальчиков произошла уже после вторичного поступления Аксакова в гимназию. Через Владимира Сережа познакомился с его братьями – Николаем, Иваном, Александром и малолетним Петей.
Панаевы, проживавшие в Казани, были литературным семейством; все братья, кроме старшего, Николая, занимались сочинительством. Иван писал стихи, «заразив склонностью к стихомаранью» Владимира. Александр хорошо рисовал и писал прозою, в которой подражал Карамзину, «стараясь уловить гладкость и цветистость языка, созданного Карамзиным».
Вместе с Александром Панаевым, тоже своекоштным учеником Казанской гимназии, Аксаков увлекся театром. Первые спектакли, увиденные на казанской сцене, – опера А. Храповицкого «Песнолюбие» и стихотворная комедия Д. Ефимьева «Преступник от игры, или Братом проданная сестра» – оказали на Сережу такое сильное воздействие, что он думал о них и день и ночь и на время потерял всякую охоту учиться. Это впечатление было сравнимо, по признанию Аксакова, только с впечатлением от ружейной охоты. Дремлющая в Сереже страсть к лицедейству, к декламации и актерскому представлению вдруг получила первоначальный, но весьма сильный толчок.
Что же касается характера семейства Панаевых, которое мы назвали «литературным», то оно невольно предвещало будущую семью самого Сергея Тимофеевича…
Глава четвертая
Университет
Между тем Аксаков в образовании поднялся с одной ступени на другую – с гимназической на университетскую. Произошло это несколько неожиданно и для родителей, и для него самого.
В ноябре 1804 года Александр I подписал грамоту об открытии Казанского университета, пятого университета в стране – после Московского, Дерптского, Виленского и Харьковского.
В феврале следующего года в Казань прибыл попечитель вновь учрежденного Казанского учебного округа С. Я. Румовский с целью непосредственной организации нового высшего учебного заведения. За недостатком нужного количества преподавателей и студентов было решено назначить профессорами и адъюнктами нескольких гимназических учителей, а первых студентов набрать из наиболее успевающих гимназистов. В их числе оказался и Сергей Аксаков, хотя он еще не окончил гимназического курса.
Расположился университет в одном здании с гимназией, так что ее ученикам, для того чтобы стать студентами, не надобно было даже выходить из помещения. Достаточно было пересесть с одной скамьи на другую.
Всего отобрали для первого курса около сорока студентов. Среди них – трое братьев Панаевых, Александр, Иван и Николай (Владимир поступил в университет двумя годами позже), один из сыновей близких друзей Аксаковых Княжевичей – Александр, ставший впоследствии министром финансов, Дмитрий Перевощиков – будущий видный ученый, астроном и математик, академик. Сокурсником Аксакова был и Александр Лобачевский – брат гениального математика, творца неевклидовой геометрии Николая Лобачевского.
Вообще, пути Аксакова и Николая Лобачевского, видимо, пересекались не раз – не могли не пересечься на казанской земле. Все три брата Лобачевские – Николай, Александр и Алексей – учились в Казанской гимназии, определившись в нее в 1802 году – в год, когда Аксаков вторично поступил в гимназию. Были у Сергея с Николаем Лобачевским и общие преподаватели: последний физике учился у Запольского, у которого Аксаков жил пансионером, а математике – у Григория Ивановича Карташевского. Поступил Николай Лобачевский в Казанский университет в 1807 году, когда Аксаков уже покинул студенческую скамью.
Переход на положение студента вызвал у Аксакова прилив энергии, пробудил новые, еще не совсем ясные ощущения. Впервые почувствовал, что уже
