Если они будут вместе, показатели её благополучия повысятся (он будет иногда шутя трепать её по затылку, доставать консервные банки с высоких полок и крепко обнимать по ночам). Показатели полезности для него между тем тоже могут повыситься. Товары, измеряющие «контакты» с Же, станут дешевле по сравнению с ситуацией раздельного проживания Эм и Же. Даже если Же не любит Эм, на отношениях с ним она может заработать. Поскольку он её любит, её благополучие входит в функцию его полезности, поэтому можно рассчитывать на перевод ресурсов от него к ней, что повышает показатели полезности для неё, даже если она его в ответ не любит.
Это – экономическое описание любовных отношений в виде рациональных расчётов двух независимых индивидов, а суть любовных отношений не затрагивается. Позже они заявят, что потеряли её. Рациональные решения иррациональных проблем, хаос точных идей, – даже любовь подпадает под ту же дистанцированную рациональность. И женщина, и мужчина становятся людьми. Мы всегда смотрим вперёд, всегда держим дистанцию, всегда немного вне самих себя: полный контроль, полная безопасность.
Человек экономический – самый успешный соблазнитель на земле, потому что он уводит нас от всего того, что нас пугает. От тела, чувств, неуверенности и слабости. В его мире всего этого нет. Наши тела становятся человеческим капиталом, никакой привязанности не существует, а мир всегда предсказуем. Нет несходства. Нет слабости. Нечего бояться. Поэтому мы за него держимся – он помогает нам справиться со страхами, предлагает долгое бегство от всего, что имеет значение.
Человек экономический превращает человеческие чувства в предпочтения, которые становятся обезличенным набором желаний. Заказ по меню: что-то есть, чего-то нет. Важно, чтобы у тебя было то, что требуется. Но определения ушли, и ни во что тебе вникать не нужно.
Чувства не являются частью человека. Чувства – это то, что мы сортируем, упорядочиваем, складываем и используем для устройства чего-либо в его мире. Злость может помочь тебе в переговорах. Имитация оргазма – часть «рациональной сигнальной модели». Любовь – это когда чужое благополучие не противоречит функции твоей полезности, она ведёт к снижению конфликтов и расходов в той системе, которую мы выбрали для производства и воспитания детей.
Тебе не надо ни во что вмешиваться, не надо разбираться в собственных чувствах, пока ты остаёшься в мире человека экономического. В этом мире есть свои плюсы, о многом даже думать не надо.
Так же, как чувства превращаются в предпочтения, исчезает и твоё тело. Человек экономический преобразует его в человеческий капитал. Тело вдруг становится не частью тебя, а твоей собственностью. Тело – капитал, который индивид может использовать разными способами и в который может инвестировать.
Экономические теории размещают нас вне наших тел. Ты можешь сдать тело в аренду или продать его, как любое другое помещение. Изменить его, вложить в него средства и в конечном итоге дать ему умереть. Ты владелец, твоё тело – капитал, это ваши отношения.
Мы проявляем человечность вопреки телу, а не посредством его. Напоминание о теле – это напоминание о беспомощности и полной зависимости, что тоже часть понятия «быть человеком». Тело рождается из другого тела, и сморщенный новорождённый целиком зависит от окружения. Без любви он умрёт. Он ждёт, ему всё нужно. Болезнь может снова сделать нас полностью зависимыми. Болезнь, старость и смерть.
А в мире человека экономического смерть – это деловое решение. Закрываться или нет? Польза от того, что я жив, оправдывает ли эту боль? Ни о чём другом думать не надо. В смерти смысла нет. В жизни тоже. Смысл был только в том, чтобы создать мир, лишённый смысла.
Когда мы превращаем тело в человеческий капитал, исчезают и всевозможные политические последствия: руки, на которые поднимают, ноги, которые ходят, пальцы, которыми указывают, рты, которые должны быть накормлены. Экономика по сути своей построена на теле. Если бы к телу как отправной точке экономики относились серьёзно, это обязательно возымело бы результаты. Общество, основанное на удовлетворении потребностей человеческого тела, которые одинаковы для всех, принципиально отличалось бы от того общества, в котором мы живём сегодня. Голод, холод, болезни, недостаточный уход, недоедание – так назывались бы центральные экономические проблемы. А не так, как сегодня: неблагоприятные побочные эффекты единственно возможной системы.
Наши экономические теории отказываются признавать реальность тела и бегут от этого при первой возможности. Они не видят, что люди рождаются маленькими, умирают немощными, а если кожу царапать острым предметом, то обязательно пойдёт кровь, независимо от того, кто ты, где родился, сколько зарабатываешь и где живёшь. С тела начинается то общее, что есть у всех нас. Мы дрожим, когда мёрзнем, потеем, когда бежим, кричим, когда рождаемся на свет, и кричим, когда рожаем детей. Тело даёт нам возможность быть вместе с другим человеком. А человек экономический его отвергает. Притворяется, что его нет. Мы смотрим на тело, как на чужеродный капитал. И мы одиноки.
Человек экономический бежит не только от тела и чувств, он бежит и от привязанностей. Что, разумеется, взаимообусловлено. Привязанность часто проявляется телесно. Но человеку экономическому это не нужно: его не интересует ничего, кроме собственности. Если мы такие, как он, нам не надо чувствовать себя покинутыми, нам не надо ни о чём просить. У нас не бывает ощущения, что мы чего-то недостойны, нам не надо думать о последствиях: расплачиваться за то, что мы взяли, мы не собираемся. Ничего такого в мире человека экономического не существует. Без потерь – вот единственная концепция свободы, которую он может представить. Он придумал её сам.
Человек экономический – это бегство от неуверенности. Всё просчитывается, всё прогнозируемо. Объём шара определяется разделением его на более мелкие прямоугольники. Прямо как в жизни. Движение народных масс и силы, которые ими управляют, – всё движется по абстрактным законам. Человек
