вроде меня сделать тебя еще красивее?
— Спасибо, отец, — Лафиэль не могла понять собственных чувств, — Я счастлива слышать это.
— Неужели? — усомнился он, — Мне всегда казалось, что ты слегка огорчена из-за своих ушей.
— Возможно, я и была.
— Да, полагаю, это неизбежно, красавица, — Дебеус замолчал и некоторое время просто смотрел на колонну. Лафиэль стояла рядом и тоже молча смотрела.
Наконец, Дебеус нарушил тишину.
— Это было прекрасное время. Мы были недалеко от гигантской погибающей звезды, и за пределами горизонта, в сердце туманности, уже зарождалась новая звезда. И мы с Плакией искренне любили друг друга, и тем самым доставляли друг другу все возможные неприятности.
— Неприятности?
Дебеус лишь улыбнулся.
— Я рад, что ты еще слишком молода, чтобы любить.
— Ты думаешь? — она наполовину спрашивала, наполовину протестовала.
— Когда те дни подошли к концу, я не мог поверить в это. Я не мог запретить себе бояться однажды потерять это чудесное чувство. Тогда, я подумал, что, по крайней мере… — он осекся.
— Ты хотел сказать, что создал меня, как память о том времени, что ты провел с Плакией?
Дебеус провел пальцем по имени Лекш на камне.
— Тогда она была для меня всем. Это было естественно, что я пытался сохранить хотя бы часть этого времени навсегда.
— Я не сувенир на память! — зло сказала Лафиэль, — И я не копия Плакии!
— Конечно, нет, пленница собственных эмоций — Плакия, например, никогда не повышала голос без причины.
— Без причины? — громко возмутилась Лафиэль, но почти сразу же сбавила тон, — Я думала, что ты любишь
— Конечно, это так. Если бы это было не так, разве я называл бы тебя «моя любовь»?
— Может быть, так ты называл ее?
— Я люблю тебя за то, что ты есть, Цветок Аблиар.
— Мне трудно поверить в это, отец.
— Я знаю, ты предпочтешь не поверить мне, чем изменить собственное мнение. Но, пожалуйста, запомни — ты была рождена, как память о Плакии, и хотя ты внешне очень на нее похожа, внутри вы совершенно разные. Одно время, моя любовь была поделена между тобой и Плакией, но теперь она лишь напоминает мне о тебе.
Лафиэль была задета. Они никогда не питала к гекта-командору Лекш ничего, кроме уважения, как к офицеру. Но она хотела, чтобы отец видел в ней ее саму, а не память о Плакии. И хотя он так говорил, она не могла запретить себе думать, что он просто пытается успокоить ее.
— Это была твоя идея — чтобы я служила на корабле Плакии, отец?
— Это было бы слишком большим совпадением, чтобы оказаться случайностью. Я хотел, чтобы она огранила тот драгоценный камень, который я подобрал.
— И ты же позаботился о том, чтобы Джинто оказался на «Госроте»?
— Да. Хотя это уже ближе к случайности. Было пятнадцать кораблей, которые могли подобрать младшего графа Хайде, но я втайне устроил так, чтобы он попал именно на «Госрот». Я полагал, что тебе пойдет на пользу знакомство с человеком, рожденным на Поверхности. Однако, я не мог подумать, что вы станете так близки.
— Когда ты успел сделаться кукловодом, отец? Я уже не удивлюсь, если сейчас ты расскажешь, что и это вторжение Объединенного Человечество — твоих рук дело.
— Ты переоцениваешь своего старого папашу, любимая дочь. Эти люди не стали бы меня слушать. Они не желали слушать даже саму Императрицу, — он вздохнул, — Плакия родила тебя, а я воспитывал. Но теперь это время подходит к концу, потому что ты уже — Дочь Империи.
— Правда?
— Она была невероятной женщиной, — вспоминал Дебеус, — Когда мы встретились впервые, я был только дека-командором, а она — простым астролетчиком. Я не сходя с места могу найти сотню причин, по которым я увлекся ей, но за всю свою жизнь не придумал ни одной, по которой она могла полюбить меня.
— Может быть, дело было в твоем титуле, — Лафиэль сама поверить не могла, что сказала это. Словно весь гнев, что она затаила внутри себя, вдруг вырвался наружу в одной страшной, ядовитой фразе.
Глаза Дебеуса сузились — хотя он считался одним из самых мягких людей в своей семье, он все же оставался Аблиар.
