– Совсем обалдел, Холд? – Зло произношу я.
Ник откладывает подушку и, ещё улыбаясь, встаёт и делает шаг ко мне.
– Ты знаешь, как я скучаю по тебе, когда тебя нет рядом, крошка? Мне не нравится эта зависимость, но сейчас плевать. Иди ко мне, – с этими словами он делает ещё один шаг и крепко обнимает меня, прижимаясь всем телом, судорожно выдыхаю от этих действий.
Вся злость, всё раздражение мигом испаряются, и на смену им приходит усталость от пережитых эмоций. Сдаюсь. Глубоко вздыхаю и закрываю глаза. Как же спокойно в его руках. Прекрасно. Скучала до безумия по нему.
– Моя крошка. Такая злостная. Такая живая, – говорит он и гладит меня по голове, а другой рукой опускается по спине, и я вздрагиваю от несильного шлепка по ягодице.
– Прекрати, – обиженно отвечаю, и он отстраняется, поднимая моё лицо к себе за подбородок.
С минуту он смотрит в мои глаза, он полностью расслаблен, и в эти мгновения задыхаюсь от теплоты его взора, подаренного только мне. Так смотрят только влюблённые люди, но отмахиваюсь от этих глупостей, потому что они неприменимы ни к нему, ни ко мне.
– Я приношу свои извинения, что заставил тебя переживать. Но я взрослый мужчина, Мишель, не мальчик. Могу ездить, куда пожелаю. Тебе не стоит волноваться из-за такого, как я. Побереги свои нервы для другого эпизода в своей жизни, – его слова словно раскалённый хлыст бьют по моей душе, и я отталкиваю его от себя, отступая на шаг. Ощущаю себя настолько наивной, что испытываю новую порцию отвращения к своим глупостям в голове.
– Ты прав, мне не стоит волноваться за тебя. Только вот кто будет это делать, Ник? Да, ты взрослый мужчина, но одинокий, и это видно невооружённым глазом. Ты не хочешь подпускать меня ближе, и в то же время не отпускаешь. Зачем? Почему? Уверена, не только для секса. Что ты от меня хочешь, Ник? Я хочу слышать правду от тебя, а не твои загадочные ответы, – передёргиваю плечами, и он недовольно сдвигая брови, смотрит на меня исподлобья.
– Мишель, ты требуешь от меня многого. Я не готов дать тебе это. Никому не готов дать будущее и стабильность со мной. Ты или довольствуешься тем, что я предлагаю, или же…
– Или же что, Ник? Предложишь мне уйти? Ты знаешь, что я выберу, не так ли? Ты знаешь, что я уйду отсюда. Только вот ты снова где-нибудь появишься и начнёшь изводить меня, уговаривая сдаться тебе на милость. Уступлю, потому что ничего не могу поделать с собственным телом, которое бездумно реагирует на тебя. Я не требую от тебя свадьбы. Я требую честности. Ты ставишь мне условия, только вот я не влюблена в тебя, и мне терять нечего. У меня нет ни твоей любви, ни твоих чувств, ничего. У меня есть только неизвестность, каждую секунду боюсь твоих действий. Я тебе не доверяю, больше не верю. Ты словно хамелеон, быстро меняешься и уж прости, я так не умею, – со злостью толкаю его в грудь. Перехватывает мои запястья, заламывая руки назад.
– Больно, Ник! Отпусти меня! – Вскрикивая, пытаюсь вывернуться из его захвата, но он, молча, с силой вдавливает меня в себя, что я чуть ли не падаю от горячей ярости, исходящей от его тела.
Во мне кипит, не переставая, вся обида за такое отношение, и я с вызовом поднимаю голову и уверенно смотрю в тёмные глаза. Моя грудь поднимается быстро, а дыхание вырывается рваными обрывками эмоций.
– Закрой рот, Мишель. Прекрати свою истерику, меня это раздражает. Сильно раздражает. И будь на твоём месте другая, я бы уже наказал её так жестоко, насколько я умею, – шипит он.
– Так что же ты сдерживаешься? Чем я отличаюсь от всех твоих рабынь, Ник? Ты сильнее меня, так что же ты медлишь? Давай, покажи мне свои садистские замашки, – воинственно произношу и сглатываю от внутреннего страха.
Боже, какая я дура! Когда же научусь не открывать рот, вместо того чтобы закрыть его и промолчать? Но сейчас ведома эмоциями, непонятным желанием уязвить его, сделать так же плохо, как и мне, пока я ждала его.
Он молча смотрит на меня, испепеляя взглядом, разрезая скорей всего в своём больном мозгу на кусочки и прокручивая меня через мясорубку. Но не делает ни единого движения, ничего, словно застыл. И я не могу прочитать то, о чём он думает и в этот момент мне хочется расплакаться вновь.
– Не надо так со мной, Ник. Не играй со мной, я ничего плохого тебе не сделала, чтобы ты был так жесток ко мне. Саре ты улыбаешься, она рассказывала про тебя, какой ты весёлый, а вот я редко веселюсь с тобой, потому что ты пытаешься меня воспитывать. Но, я уже никогда не перевоспитаюсь. Я…я просто скучала по тебе и не понимаю, что сделала не так. А ты мне ничего не объясняешь, ведёшь себя словно я твоя очередная Саба, но я не она. Я не хочу быть ею, Ник. Хочу остаться самой собой, но ты пытаешься изменить меня. Почему ты не приехал ко мне? Почему сразу не поговорил со мной, а заставил мучиться и плакать? Почему ты не забрал меня? Почему ты такой? – Шепчу, моргая, пока по моей щеке скатывается слеза.
Ник открывает рот, но тут же закрывает его, ослабляя хватку и выпуская мои запястья. Но он не двигается, наклоняю голову и потираю руки, разгоняя кровь под ним.
– Это меня и беспокоит, Мишель, – едва слышно подаёт он голос, и я поднимаю взгляд на него.
– Что это?
– Что ты переживаешь из-за меня, хотя не должна. Я не могу тебя ударить, после того, как узнал, что для тебя означает физическое насилие. Хотя я на сто процентов уверен, тебе понравится. Я практикую множество наслаждений, но они тебе неинтересны. С другой я не могу это практиковать, потому что
