Незнакомец не шевелился.
И вновь направился к постели.
Тайлер лежал на животе, закинув руку над головой и прижавшись щекой к подушке.
Человек выудил что-то из кармана штанов. Предмет осветил комнату. Пальцы сжали сенсорный экран, нащупывая нечто, чего не нашел бы никто другой.
Спустя несколько секунд человек поднес айфон к уху Тайлера. Его руки дрожали, и ему пришлось схватить себя за запястье, чтобы удержать гаджет.
Прижав айфон к уху Тайлера, он включил воспроизведение.
Тайлер что-то пробормотал во сне, а затем застонал, но так и не проснулся.
Когда аудиозапись окончилась, человек включил ее во второй раз.
И снова.
И снова.
Часть вторая. Ночь? #смерть
Глава 23
В сказках самые жестокие моменты обычно пропускают мимо ушей. Не злодеяния ведьмы, а горе бедного лесоруба, потерявшего детей.
Как врач Стив Грант понимал, что люди, готовые принять смерть своих тяжелобольных близких, могут сами справиться со скорбью и не сломаться после потери. Временами они даже ощущают примирение с действительностью, что смягчает их душевные страдания, потому что они уже успели подумать о самом худшем и свыкнуться с ситуацией.
Но Стив не был готов к внезапному шоку. И психологические приемы и выверты ему не помогли.
Ужас обычно настигает тебя молниеносно и разрушает твой мозг одним страшным ударом.
Человека, пробудившегося в то злополучное пятничное утро четырнадцатого декабря, звали Стив, однако он уже не являлся Стивом Грантом.
Он побрился и отправился на работу. Вечером по дороге в Блэк Спринг он заехал в Ньюбург, купил что-то в супермаркете и вернулся домой.
Прежний Стив исчез. Его не было – тот человек, который вечером съежился на полу возле неубранной кровати своего сына (на ней все еще оставался отпечаток тела Тайлера), был не Стивом.
Он был безымянным сломленным от горя отцом.
И он не смог застелить кровать Тайлера.
А последним мрачным штрихом было то, что они мучились, как в отвратительной страшной сказке. Они не могли даже приблизиться к Тайлеру, потому что рядом находилась она.
Он едва осознавал, что им надо держаться вместе и попытаться сохранить обломки семьи. Сумеречная реальность, в которой пребывал Стив (все же его звали Стив), обесценила все раз и навсегда. Утешение и поддержка стали пустыми словами.
Стив пребывал в ступоре и не мог погрузиться в приличествующую ситуации скорбь. Он не был способен жалеть кого-то или принимать чужие соболезнования.
Да и семьи более не существовало – ячейку мироздания уничтожили за одну ночь.
Стив вспомнил, как Джослин сидела в плетеном кресле в приемном покое больницы Святого Луки в Ньюбурге. Помещение заливал холодный свет флуоресцентных ламп.
Ее-то ребенок еще жив, зло подумал Стив.
Рядом были Мэри Вандермеер и ее отец.
Наверное, Джослин придется вытерпеть все в одиночестве – без Стива.
Зазвонил телефон, а затем в дверь постучали. Стив поплелся в прихожую: выяснилось, что на крыльце стоял Пит с покрасневшими от слез глазами.
Стив не мог точно сказать, в котором часу он впустил Пита в дом, поскольку для него время будто замкнулось в кольцо. Патологоанатом из похоронного бюро «Нокс и Крамер» давно ушел.
Не обращая внимания на соседа, Стив уставился на нетронутую еду из китайского ресторанчика.
Середина сентября, Тайлер и Мэтт сидят за обеденным столом, поддразнивая друг дружку. Тайлер тогда не расставался с камерой GoPro.
– Им удалось почти полностью очистить правый глаз Мэтта, – произнес Пит. – Сделали промывание желудка, он вне опасности. Но с левым глазом – проблемы. Клей схватился с роговицей. И успел отвердеть прежде, чем парнишку доставили в больницу.
– Да, – констатировал Стив.
Тогда, в сентябре, в окно светили лучи солнца.
«Уверен, ты и не догадываешься, что
