Значит, у них нет ни овец, ни коз.
Ты самое главное забыла. Что люди подумают, если увидят, как ты через город теленка на веревке ведешь?
«Гризельда – дурная баба! Что она затеяла?»
Ты всегда пользовалась тем, что тебя жалеют и презирают, но если они заподозрят, что ты якшаешься с ведьмой, то тебя и сделают козлом отпущения.
Не стоит благодарности, презрительно фыркнула Гризельда.
Я им одолжение делаю!
А как быть с проклятыми камерами?
Гризельда встала и вцепилась в спинку кресла. Комната кружилась перед глазами с бешеной скоростью. Спотыкаясь, Гризельда добрела до кухни и наклонилась над раковиной.
Как жарко!
А может, не надо приносить жертву ведьме? Слишком рискованно и опасно.
Неожиданно раздался стук в дверь черного хода.
На мгновение Гризельда замерла у буфета. Ею овладела совершенно безумная мысль. К ней пришла Катерина! Ее глаза открыты, и она стоит у порога, требуя крови. Веки драные – от швов. Она уставится на Гризельду и будет шептать, что та нарушила свой долг…
Завернув кран, Гризельда, шатаясь, поплелась к двери. Онемевшими пальцами откинула старомодную кружевную занавеску и выглянула в окошечко.
В тусклом свете лампы она увидела не Катерину, а Джейдона. Тот прислонился к стене, сунув руки в карманы.
Криво усмехнувшись, Гризельда впустила сына в дом.
– Извини, ключ забыл, – буркнул Джейдон.
– Ты ужасно выглядишь! Что случилось? – спросила Гризельда, глядя на Джейдона.
У парня был огромный синяк и отек на правом глазу.
– Подрался, – ответил Джейдон.
– Подрался? С кем?
– Неважно.
Будто круг замкнулся. Избитый Джейдон.
Мертвый Артур Рот.
Ссора, которая произошла на кухне между Гризельдой и ее сыном.
Кулаки Джима, зависающие над девятилетним мальчишкой.
Ее ребенок вкусил домашнего насилия сполна.
У Гризельды ком подступил к горлу, и в нос ударил кислый запах алкоголя.
– Милый, они тебя поколотили, давай погляжу…
Джейдон отмахнулся прежде, чем она успела к нему прикоснуться.
– Мама, я сам виноват, ясно?
У него сорвался голос.
– Я одну глупость сказал.
– Но это не дает им право так с тобой обращаться!
Джейдон что-то пробормотал, кинул синюю холщовую сумку со своей спортивной формой в угол и ринулся наверх. Хлопнула дверь. Гризельда смущенно смотрела ему вслед. Она не представляла, как ей теперь поступить.
В конце концов она выплеснула остатки вина в раковину и налила себе молока.
Осушив содержимое второго стакана до половины, Гризельда сообразила, что за выражение было на лице у Джейдона.
Мальчик до смерти перепугался.
Гризельда покосилась на синюю сумку – и тут ее осенило.
Спустя сорок минут Гризельда, одетая в теплую куртку, прошла по газону и направилась к машине. Холщовую сумку она закинула на плечо.
Дул сильный пронизывающий ветер, но Гризельда даже не поежилась от холода. Она села в автомобиль и вырулила на дорогу. Ее переполняло странное возбуждение, а то и кураж.
Гризельда поехала по широкой дуге и свернула на первом повороте: машина даже задела бордюр, когда Гризельда покатила по Дип Холлоу Роуд.
Через полтора часа габаритные огни старенького «Доджа» мигнули – Гризельда уже возвращалась домой. Теперь от ее лихого стиля вождения ничего
