Стэкхаус вел себя как Джим. Гризельда буквально увидела перед собой покойного мужа, который пинал ее сына.
Ее глаза застлала красная пелена.
– Хватит! – прогремел голос Мэзерса. – Сюда, парень! Быстро!
С перекошенным лицом Джейдон выпрямился, после чего ухватился за дверной косяк. Он не хотел принимать помощь тех, кто пришел его арестовывать. Прижал к груди больную руку. С его верхней губы капала кровь. В наполненных слезами глазах застыла нечеловеческая злоба.
Джейдон покосился на непроницаемую физиономию Колтона Мэзерса.
– Юный мистер Хольст, я арестовываю тебя во имя Господа за неоднократное и грубое нарушение Чрезвычайного Закона и в первую очередь за побивание камнями Катерины ван Вайлер. Ты подверг опасности жизни почти трех тысяч обитателей Блэк Спринг. Да хранит Господь твою душу!
Даррел и Стэкхаус скрутили Джейдона и повели к выходу.
– Мама! – прохрипел Джейдон. – Расскажи всем, как меня били! Мама, ты слышишь?
Но Гризельда лишилась дара речи. Она не могла рассуждать здраво, ее рассудок затуманился. Но она поняла лишь одно. Побивание камнями Катерины ван Вайлер.
Ее мозг будто выключился со щелчком.
Побивание камнями Катерины ван Вайлер. Камнями?
– Не трогайте его, – неуверенно пролепетала она.
ПОБИВАНИЕ КАМНЯМИ?
А глава Совета снова изложил ей обвинения, кратко. Этого было достаточно. Мысли Гризельды кружились, как хоровод, а потом рухнули куда-то в бездну.
– Я должен сообщить тебе о правонарушениях твоего сына, поскольку ты его мать, но я здесь – не в своем официальном статусе. Мы решили, что будет лучше, если ты…
Гризельда замотала головой, судорожно вздохнула. «Почему, Катерина, почему?» – беззвучно завопила она.
Гризельда не искала примирения, да и возможен ли какой-либо компромисс после такого кошмара?
Ей просто хотелось омыть ноги Катерины своими слезами. Она шагнула к вешалке, пошатнулась…
– Гризельда, куда ты? – тихо спросил Колтон Мэзерс.
– Мне надо…
Увидеть ее, чуть было не сказала она.
– Пойти с ним, конечно же, – произнесла она вслух.
– Тебе нельзя, Гризельда.
– Но я…
Мэзерс мягко, но уверенно подтолкнул Гризельду к прилавку. Его скрюченная подагрой правая рука скользнула по ее груди. Гризельда ощутила его дыхание, тяжелое, как у хищника, и стиснула зубы.
– Я на твоей стороне, Гризельда. Ты ведь знаешь это, да?
– Да…
– Хорошо.
– Но что…
– Ничего, Гризельда. Верь мне.
– Я тебе верю…
– Хочу, чтобы ты повторяла за мной. Сможешь?
– Да.
– Говори. Я, Гризельда Хольст…
– Я, Гризельда Хольст…
– Отказываюсь от своего места в Совете по своей воле…
Гризельда изумленно поглядела на него:
– Что?
– Отказываюсь от своего места в Совете по своей воле…
Ладонь Мэзерса сдавила грудь Гризельды.
– Давай, Гризельда. Я отказываюсь от своего места в Совете по своей воле…
Она ужаснулась и попыталась высвободиться, но у нее ничего не получилось.
– Но почему?
