– продолжающий гастрономический анально-дефекационный; и
– природно-буколический.
Лейтмотивы второго порядка при каждом появлении будут выделены разрядкой.
Текст «Лапы» приводится в левом столбике в редакции Сажина, сохранившей авторскую орфографию, по изданию [ХаПСС, 1: 128–145], с указанием разночтений по изданию Мейлаха [Хармс 1999: 312–334], которые берутся в угловые скобки. Правый столбец занимает комментарий структурного, интертекстуального и лингвопоэтического характера.
125[550]
126[551]
8. Жанровые характеристики «Лапы»
8.1. Между жанрами
В «Лапе» устраивается смотр всем трем родам словесности – драме, поэзии и прозе, а также множеству жанров.
Начну с родов словесности. Очевидно, что драматический характер имеет большая часть «Лапы». Что касается поэзии, то «Лапа» открывается прологом, написанным в виде лирического монолога; кроме того, многие драматические диалоги выдержаны в стиховой форме. Место прозы – в ремарках, порою мимикрирующих под обособленный от драмы нарратив, и в тех немногочисленных репликах, которые представляют собой истории, написанные «бедным» письмом.
Переходя к жанрам, отмечу, что из лирического монолога «Лапа» перетекает в метерлинкообразную мистерию то в прозе, то в стихах. Ближе к концу она приобретает черты сатирической советской пьесы в прозе. Ее финал представляет собой поэтические зарисовки мелочей и странным образом оформленные диалоги. Имеются в ней и несколько «квантов» минималистской прозы. Таким образом, жанровая природа «Лапы» предельно размыта.
В русском модернизме, особенно послереволюционном, существовала установка на преодоление жанровых границ. Ею отмечены и «Ка» Хлебникова, где в прозу встроены стихи и драматические эпизоды, и «Прогулки Гуля» Кузмина, с драматической основой, разбавленной прозаическими ремарками, претендующими на самостоятельность, и стихотворными репликами, неизвестно кому принадлежащими. «Лапа» – более сложный случай. Несмотря на ее драматический каркас, в лаповедении большинство голосов было отдано за то, что ее жанр – поэма (иногда с добавкой «драматическая»); кроме того, в собраниях сочинений Хармса она традиционно попадает в раздел «Стихотворения и поэмы».
Я постараюсь показать, что «Лапа» все-таки тяготеет к драме. Прежде всего, она сообразована с теми рассуждениями о новом театре, которые составили один из разделов «Манифеста ОБЭРИУ»:
«Театр ОБЭРИУ
[Н]а сцену опускается полотно, на полотне нарисована деревня… Человек в костюме пастуха выходит на сцену и играет на дудочке. Будет это театр? Будет. На сцене появляется стул, на стуле – самовар. Самовар кипит. А вместо пара из-под крышки вылезают голые руки… До сих пор все эти элементы подчинялись драматическому сюжету – пьесе. Пьеса – это рассказ в лицах, о каком-либо происшествии… Театр совсем не в этом. Если актер, изображающий министра, начнет ходить по сцене на четвереньках и… выть по волчьи… – это будет театр… даже если это произойдет вне всякого отношения к драматическому сюжету…
«[З]абудьте все то, что вы привыкли видеть во всех театрах… Мы берем сюжет – драматургический. Он развивается в начале просто, потом он вдруг перебивается как будто посторонними моментами явно нелепыми. Вы удивлены. Вы хотите найти ту привычную логическую закономерность, которую… вы видите в жизни. Но ее здесь не будет! Почему? Да потому, что предмет и явление, перенесенные из жизни на сцену, – теряют “жизненную” свою закономерность и приобретают другую – театральную» [ЛМ: 481–482].
И действительно, в «Лапе» ее сюжет – купальский – получает довольно неожиданные небесные, советские, египетские девиации; в ней имеются эпизоды с замирающим действием (ср. разговоры на Ниле), не поддающиеся театральной постановке метаморфозы (ср. превращение подсвечника в Нил) и абсурдистское уклонение героя от предписанного ему амплуа (таков «советский чиновник Подхелуков»); да и вообще, ее отличительные черты – «нежизненность» и «нелепость». Наконец, согласно программным предписаниям, в ней есть пастух – правда, без дудочки. К этому нужно прибавить, что раздел «Театр ОБЭРИУ» писался с уже поставленной к тому времени «Елизаветы Бам» и, соответственно, отразил драматические наработки Хармса.
Драматическую природу «Лапы» способны специфицировать и ее интертексты. К ним мы и переходим.
