«…Я прожил жизнь» (письма, 1920–1950 годы)

Справка об освобождении Платона из Бутырской тюрьмы датирована 29 октября 1940 г.

711

В фонде А. Платонова ОР ИМЛИ находятся пять писем от сына, все они отправлены из Норильлага; первое письмо датировано 11 ноября 1939 г. Указанное письмо не сохранилось.

712

Денежные переводы от родителей доходили до Платона, но были трудности с получением вещевых посылок. В письмах Платон постоянно просит прислать одежду. Но даже в Москве, находясь уже на доследовании в Бутырской тюрьме (сентябрь 1940 г.), он был лишен возможности переодеться в сносное платье. И ему – очень, по-видимому, гордому юноше – приходится признаться в заявлении к следователю: «Моя обувь и верхняя и нижняя одежда настолько износились, что мне придется, идя к Вам на допрос, предварительно обернуться одеялом» (см. опубликованные В. Шенталинским материалы «дела» Платона Платонова: Платонов А. Технический роман. М., 1991. С. 43). // Тридцать лет спустя после трагических событий Мария Александровна вспоминала, как ее сын ходил по двору Бутырской тюрьмы в одних чулках, обернувшись одеялом, о чем ей рассказывал матрос, несколькими неделями ранее Платона выпущенный на свободу. // Вернувшись домой, Платон не таил от родителей, чем встретили его тюрьма и лагерь. Письма перлюстрировались, и поэтому в них писалось только дозволенное. Вологодская тюрьма чуть нt погубила юношу, там его заперли в карцер на двадцать дней за непослушание: вылил баланду на пол. Платон в таком безнадежном положении выдумал приручать крысу, делясь с ней крохами хлеба – единственной пищей, даваемой в карцере. Мария Александровна была уверена, что ее сын терпел жестокое наказание как раз в то время, когда она приехала в Вологду, и безрезультатно бродила вокруг тюрьмы, и громко звала Платона, кричала от безысходности. Будто бы ее стоны услышал охранник, выводивший сына в уборную. Платон не умер благодаря хлебу, который охранник прятал за пазухой. В Вологде юноша переболел цингой и уверял, что к здоровым людям специально подсаживали в камеры туберкулезников с тяжелой формой болезни. // В памяти Марии Александровны остался другой эпизод – уже из лагерной жизни Платона. В Норильске слабого юношу определили в шахту, выполнять норму не удавалось, хотя какой-то паек ему полагался. Но и тот отнимали уголовники. Мария Александровна запомнила рассказ Платона о драке с уголовником из-за пайка. «Доходяга» Платон, доведенный до истощения постоянным недоеданием, из последних сил одолел того, кто напал на него, окровавил этому человеку лицо. Кучка уголовников наблюдала за дракой, не вмешиваясь. После этого случая Платона оставили в покое, и никто не покушался на его скудное пропитание (информация дается по наброскам воспоминаний М. А. Платоновой; хранятся в фонде А. П. Платонова ОР ИМЛИ).

713

Сохранилось несколько квитанций Бутырской тюрьмы о принятии денег для Платона Платонова (ИМЛИ, ф. 629, оп. 4, ед. хр. 112).

714

Имеется в виду Архипов Игорь Николаевич (1920–1938), сын писателя Н. А. Архипова, студент IV курса Московского института инженеров коммунального строительства. Арестован 4 мая 1938 г., расстрелян 15 сентября 1938 г.

715

Далее следует письмо Марии Александровны: «Мой любимый, далекий мальчик! // Что с тобой, почему ты ничего не пишешь? Два месяца, как ничего нет от тебя, я так боюсь за твое здоровье, за твою жизнь. Ты еще не успел стать взрослым, вырасти, как жизнь начала хлестать тебя. Как я хочу тебя увидеть! Ты устал, наверное, бедняжка? // Папа тебе написал все верно – дело твое очень подвинулось, и скоро ты поедешь в лес, увидишь друзей и снова будешь жить с нами. По последнему письму я поняла, что ты скучаешь, томишься, – бодрись, мой бедный сын, собери свои силы, скоро, скоро мы увидимся. Все свои силы я кладу теперь на одно – это оправдать тебя; освободить скорее. Об одном прошу – не отчаивайся, иначе это может тяжело отразиться на твоем здоровье; а здоровье, ты ведь это знаешь, очень трудно восстановить. О друге твоем я знаю и о его родителях. Раньше я жалела его мать – теперь просто не хочу их видеть. Видимо, Яня большой негодяй. Тоже не лучше Игоря. // Но все страшное и тяжелое пройдет, мое солнышко, ты найдешь хороших, настоящих друзей, забудешь горе – ведь вся жизнь у тебя еще впереди. Не правда ли? // Смотри же, держись. Ты всегда говорил, что ты крепкий, каленый, – ну вот, так держись, занимайся, читай больше, не падай духом. Ты ведь знаешь, что твоя жизнь нужна родителям, что без тебя они не живут, а двигаются только. У нас сейчас сидит Верочка. Она так ждет тебя к себе, на Истру. У них там хорошо, и я надеюсь, что мы с тобой туда поедем скоро. // Ну, прощай, мое солнышко. Целую тебя крепко, крепко. Если бы наше письмо могло вдохнуть в тебя бодрость и надежду! // Будь здоров! Твоя мать М. Платонова» (Архив. С. 646).

716

См. п. 232. Фадеев упоминается в донесении в НКВД от 5 октября: «ПЛАТОНОВ находится в депрессивном состоянии вследствие аре ста его сына, содержащегося в Соловках. От сына нет писем. За сына хлопотали ФАДЕЕВ и ШКЛОВСКИЙ, причем первый хлопотал лишь формально…» (Андрей Платонов в документах ОГПУ. С. 867).

717

То есть в приемной А. Фадеева в Союзе писателей.

718

Из двух писем выявлено только одно – от 24 августа 1939 г: «Привет вам, мои хорошие! // Как вы поживаете? Письма от вас нет. Был ли у вас