изыди, окаянный! А Сашка, как злой, длинный дух, стоит сзади него и улыбается. А улыбка добродушносладко-ехидная! Ты, конечно, стоишь. Растерялся. Я – тоже. И берет эти 3-15 Колька в руки, глядит так на нее, на Марию Александровну, строго и что-то сказал. Я разобрал одно только слово: – Пока. Проснулся и не мог понять, прощался он этим словом или намекнул, что он за остальными зайдет. Проснулся весь в поту. Думая, слава богу! Сон. Теперь они к нему уже не таскаются, он работает и не треплют они по Москве твое имя со своими одиозными именами» (ИРЛИ, ф. 780, ед. хр. 45, л. 5).
729
Юшка – герой одноименного рассказа Платонова. Кроткий и добрый Юшка являлся ответом писателя на новую волну критики, начало которой положила статья критика А. Гурвича «Андрей Платонов» (Красная новь. 1910. № 10). Гурвич доказывал, что мировоззрение автора идеологически порочных произведений «Усомнившийся Макар» и «Впрок» не изменилось, потому что герои его новых рассказов («Бессмертие», «Фро», «Нужная родина») заражены достоевщиной, христианским смиренномудрием и по существу «антинародны». В опубликованном в «Литературной газете» (20 декабря 1937 г.) ответе критику, с характерным названием «Возражение без самозащиты», Платонов так аргументировал свой отказ от борьбы: «Я бы тоже сумел ответить Гурвичу в его же стиле и интонации, но не стану это делать – не потому, что мы, очевидно, литературные про тивники, а потому, что мы с ним члены одного общества и одной страны». Рисунок защиты тот же, что у героя рассказа, терпеливо сносящего «злобу и глумление» окружающих – «безответно терпевшего всякое чужое зло, ожесточение, насмешку и недоброжелательство». Лишь после смерти Юшки все вдруг понимают, что «без Юшки жить людям стало хуже», узнают про добрые дела Юшки-Ефима и его отчество: Андреевич. Просторечное имя Юшка является распространенной формой двух имен – Юрия и Ефима. Отчеством Андреевич Платонов делает героя своим литературным сыном. Юшкой Мария Александровна называет Платонова, это же имя для своего мужа она не раз использовала и после смерти Платонова (в устных рассказах и набросках воспоминаний). // «Старый Юшка» – известный советский поэт Демьян Бедный. Платонов поделился именем своего героя с когда-то всесильным и вельможным советским поэтом (жил в Кремле до 1933 г., в поездках пользовался специальным вагоном), а в эти годы забытым и гонимым. В конце 1936 г. на Демьяна обрушивается критика, в 1937-м – он исключен из партии, его перестают печатать. Однако жизнь героя платоновского рассказа мало похожа на жизнь Бедного, для него – даже в этот период – больше подходит областное значение слова «юха», к которому восходит «юшка»: «ухо-парень, пролаз, бойкий, продувной» (
730
Скорее всего, именно от Вьюркова Платонов знал, над чем в это время работал Бедный. Все лето 1939 г. Бедный жил на своей даче в Мамонтовке и перекладывал в стихи сказы из книги П. Бажова «Малахитовая шкатулка» (вышла в Свердловске в 1939 г.), будучи свято уверенным, что Бажов являлся простым собирателем уральских сказов. 8 сентября Вьюрков записывает в дневнике о посещении Бедного: «7 сент[ября] 1939 г. в 5 ч[асов] дня Демьян Бедный кончил свою эпопею (1 часть) в 12 000 строк. Начал он ее 22 июня. Вчера мы с ним подсчитали, что фактически он работал над ней 74 дня, не считая дней выходных, неск[ольких] дней болезни и поездки в Москву. С 28/VI он сидел буквально без выезда в Мамонтовке, на своей даче, где и писал эпопею. Были у него намерения назвать ее, т[ак] к[ак] эпопея состоит из ряда рабочих сказок, «Терновый венок», потом «Золотой венок», но вчера он остановился на названии «Горная порода». Эпопея состоит из опоэтизированных рабочих сказаний Урала, кот[орые] записал и издал отдельной книгой П. П. Бажов под названием «Малахитовая шкатулка». Вчера я был у Демьяна на даче и горячо поздравил его с окончанием работы. Я был первый, кто его поздравил» (РГАЛИ, ф. 1452, оп. 1, ед. хр. 47, л. 12). Очевидно, Платонов с Вьюрковым были среди первых слушателей эпического полотна Бедного – «Горная порода».
731
Речь идет о собаке Бедного, ставшей темой шутливых высказываний в переписке лета 1939 г. (подробно об этом см.:
732
В донесении в НКВД от 5 октября 1939 г. зафиксирован новый приступ тревоги и отчаяния Платонова, узнавшего, что его сын на Соловках (см. прим. 1 к п. 234). Когда Платон находился еще в Вологде, Соловки не воспринимались как действительная угроза. Тем не менее именно Соловки возникли как серьезная опасность перед Платоновыми, когда с апреля 1939 г. они перестали получать письма от сына.
733
В городскую Коллегию защитников Платонов обращался предположительно в ноябре 1938 г. В заявлении от 2 декабря 1938 г., написанном им на имя председателя Военной коллегии Верховного Суда СССР В. В. Ульриха, упомянут в качестве защитника Э. А. Гиллер (см.: Архив. С. 639–640). Коллегия защитников занималась оказанием юридических услуг населению; первое ее заседание состоялось 8 сентября 1922 г. в Богословской аудитории Московского университета.
734
К письму приложен крохотный фрагмент листа, на котором Платонов записал, видимо, во время знакомства с «делом» Платона, фамилии молодых людей, проходивших свидетелями по делу его сына. В записной книжке 1939 г. имеются телефоны некоторых из них (см.: Записные книжки. С. 213,
