– Так мы выпьем, иль что? – Игорь-Довмонт многозначительно хлопнул себя по кадыку.
Напарник сразу же оживился:
– А у тебя есть, что ли?
– Дак есть… Вона, за крыльцом припрятано. Будешь?
Склонившись, князь пошарил рукой в щели меж камнями и вытащил оттуда изрядную плетеную баклажку.
– Вот это дело! – обрадовался Уплетай. – А ну, давай-ко… Не пианства ради, а токмо сугрева для!
Скинув стеганый капюшон, сей достойный воин приложил к губам любезно предоставленную напарником баклажку, крякнул и сделал столь долгий глоток, что, не вмешайся Довмонт, верно, опустошил бы весь сосуд полностью!
– Эй, эй, паря! Мне-то оставь, ага.
– Уфф! Хороша медовушица! Небось настоянная, не какой-нибудь там перевар.
– А то! – отобрав флягу, князь тоже сделал пару глотков. – Не сомневайся – стоялая.
– Откель такая?
– Места надо знать рыбные. Верней – медвяные.
Стоялые меды делались долго и стоили дорого, не то что переваренные – пойло еще то! Медовый перевар еще болиголовом звали, хотя был он не так уж и крепок – меньше двадцати градусов точно. Впрочем, крепче тогда ничего и не ведали, разве что какие-нибудь алхимики водку гнали.
– Мы почто стоим-то? – Довмонт поплотней запахнулся в теплый, подбитый волчьей шкурою плащ и уселся на широкую ступеньку крыльца.
– Вот это правильно, – Уплетай тотчас сделал то же самое и вновь потянулся к баклажке. – Ну… за то, что в ногах правды нету.
Оранжевые отблески горевшего неподалеку костра выхватывали из темноты одухотворенные лица напарников, глаза их блестели, языки потихоньку развязывались, разговор становился все громче… так, что очень скоро это заметили и кнехты.
Начальник замковой стражи брат Гуго фон Аффенштайн расчетливо ставил в караулы тех кнехтов, что не смогли бы промеж собой сговориться да учинить какую-нибудь вредную для дела пакость. К примеру, просидеть всю ночь у костра, не желая обхода или, не дай бог, выпить винца на замковой кухне. Да что там говорить, могли и притащить непотребных девок, развеселых вдовиц с ближайшего хутора – такое в прежние времена случалось! И не такое случалось, что греха таить… но то – раньше, пока славный рыцарь фон Аффенштайн не стал начальником стражи.
Брат Гуго ставил напарниками врагов… или, лучше сказать, недоброжелателей. Шваба – с саксонцем, голштинца – с баварцем, воина из Тюрингии – с валлоном или фламандцем. Весь это сброд друг друга недолюбливал да и понимал плохо, так что сговориться для разного рода непотребства караульным было весьма затруднительно, тем более что они ревностно друг за дружкой служили и обо всем докладывали начальству.
Система эта в целом неплоха, однако в случае с караульными, державшими стражу в ту ночь, давно дала сбой. Впрочем, и не только с этими – со временем кнехты притирались друг к другу, бывшие враги становились друзьями, голштинец учил баварца своему диалекту, а тот его – своему. Сговаривались, чего уж – все же человеки-люди. Вот и нынешние караульщики, поджарый саксонец Готлиб и добродушного вида толстяк Клаус из Баварии сошлись уже давненько на почве общей любви к жизни во всех ее проявлениях. Цель у напарников была общая – скопить на орденской службе деньжат, вернуться домой да завести ферму, арендовав землицу у местного властелина. Об этом мечтал Готлиб, его же дружок, Клаус считал иначе:
– Зачем куда-то уезжать, дружище? Возьмем землю здесь!
– Так тут же язычники!
– Ну… не совсем здесь – можно и в Пруссии!
– Ну, ты и сказал – в Пруссии! Там же война.
– Тогда где-нибудь на побережье… Или даже именно здесь. Местные эсты народ спокойный, да и ливы тоже не склонны к мятежам.
– Эсты-то – спокойные… А русские? Они ж тут рядом. Вот уж свиньи так свиньи! – Готлиб недобро прищурился и посмотрел на русскую стражу: – Ишь, расселись! Нет, видано ли дело, эдак вот службу нести?
– Хо! Да они не просто так сидят, – обернувшись, присмотрелся Клаус. – Они пьют, кажется!
– Пьют? – саксонец завистливо покусал губу и сплюнул. – Баклага изрядная, да-а…
– Русские всегда так греются, – почмокал толстыми губами напарник. – И не такие уж они свиньи, я тебе скажу. Знаешь, дружище, прежде чем наняться в кнехты, служил я у одного купца из Любека. Купец сей хаживал в Новгород, имел там обширную торговлю и собственный двор. Я там как-то провел полгода и познакомился со многими тамошними людьми. Хорошие ребята, скажу тебе, веселые и выпить не дураки.
– Э-э, – протянул Готлиб. – Вот откуда ты знаешь русскую речь… Ого, ого… смотри! Вторую достали!
В руках русских стражей и впрямь появилась вторая баклага, ничуть не меньше первой.
Немцы уже не отрывали глаз, поминутно облизываясь:
– Интересно, что там у них? Верно, вино?
– Ха! Скажешь тоже, брат Готлиб, – вино! Откуда у них вино? Скорей, брага… или это… восхитительнейший напиток под названием «пер-реварр».
