пленники.
Парни все же нагнали немцев, убедились – вот он, отряд. Все, как и сказал Фимка: впереди – рыцари оруженосцы, затем кнехты, возы с награбленным добром, и позади, под охраною, пленные.
Вернувшись назад, разведчики обсказали все князю, и тот махнул рукой:
– Едем. Что там с бродом?
– Коли немцы с полоном прошли, так мы – тем паче.
Кони взялись наметом – ходко и быстро. Дабы не спугнуть врага, Довмонт запретил все шумовые сигналы – трубы, барабаны, рога, даже посвист. Все приказания передавались вестниками.
Речка Мироповна журчала за деревьями слева от тропы, то удаляясь, то вновь сверкая на солнышке перекатами да темной волною. Вот пошли сплошняком густые заросли вербы, их сменила черемуха, ракиты, ветла. Закачались над самой водой плакучие ивы…
Тропа резко свернула к реке.
– Вот, княже, и брод, – указал Фимка.
– Вижу… – натянув поводья, князь направил коня прямо в реку… выехал, едва замочив сапоги. Однако течение оказалось бурным…
– Осторожно всем! Пешим вместе с конными переправляться. Да не мешкать, живей.
Ратники и так не мешкали, форсировали реку с ходу да нагнали передовой отряд. Довмонт все же обернулся, махнул рукой:
– Скорей!
Поехали, поскакали, выслав вперед легковооруженных всадников на быстрых татарских конях. Разъезд вернулся быстро:
– Там враги, княже. Нагнали почти.
– Понятно, – скрипнул зубами князь. – Что там за местность?
– Лес. Кажись, дубрава.
– А дальше?
– Хм…
– А дальше река петлю делает, – вмешался в беседу Фимка. – Там луга, сенокосы.
– Луга заливные?
– Да большей частью – нет. Пройти да проехать можно.
– Вперед! До лугов ехать скрытно.
Опять – в намет. Полетела из-под копыт жирная вязкая грязь. Ударили по лицам ветки. Правда, тропка вскоре расширилась, превратилась в самую настоящую дорогу, вполне даже проезжую… в некоторых местах. Впрочем, и глубокие лужи, и грязь всадникам не шибко мешали, а вот что касаемо возов… Видно было, как вражеские возницы огибали непроезжие места: тут кусты полегли, там – вообще вырублены, здесь – трава примята.
– Стоять! – увидав впереди остановившихся разведчиков, приказал князь.
Взметнулся ввысь узенький красный стяг. Все застыли.
Лес заканчивался. Впереди, на склоне холма – обширный луг, тянувшийся до самой излучины.
Подъехав ближе, Довмонт спешился, отвел рукой ветки березы…
Враги растянулись по всей дороге, от холма до излучины. Обоз, полон, кнехты. Впереди поблескивали шлемы и щиты рыцарей.
– Проверьте луг, – живо распорядился князь. – Только так… незаметно.
Разведчики тут же бросились в траву, поползли ужами… Вернулись – грязные, мокрые, – доложили:
– Кони пройдут, княже.
– Славно! Слушайте все сюда…
Дружина защитника Пскова обрушилась на врага с трех сторон! Слева, и справа – по лугу – на рыцарей и кнехтов, и сзади – по дороге – на возы, на стражу, охранявшую полон.
Вылетели из лесу, погнали коней, уже не скрываясь! Сверкнуло в доспехах солнце. Земля задрожала от сотен копыт. Послышался лихой посвист, затрубили рога, дробно зарокотали барабаны.
Припав к гриве коня, Довмонт направил копье на рыцаря в белой котте. Вражина едва успел подставить щит! Впрочем, коня развернуть не успел и едва не вылетел из седла – настолько сильным оказался удар. Да что там удар – удары! Полк левой руки и полк правой руки ударили одновременно – с флангов, легко смяв походный строй крестоносцев. Рыцарей там было мало, в основном – кнехты, а это воинство плохо держало удар.
Тем не менее князь сцепился с рыцарем. Тем самым, в белой котте, с черным крестом, точно в середине которого парил на златом фоне черный имперский орел. Орден – вассал императора Фридриха… самого упертого врага римского папы… коему тевтонцы тоже обязаны были подчиняться – все ж
