Я тут же обхожу стол с другой стороны. Мое внимание привлекает маленькая сушеная лапка неведомого зверька. Беру ее в руки и вновь спрашиваю Мирдина:
– А это что?
– Это… это… заячья лапка, она используется…
– Ясно, – резким движением бросаю лапку в другой конец комнаты. Она не долетает до цели, зацепившись за каменное плечо неизвестного мне бога.
Мирдин втягивает воздух:
– Ты безумна, это ценный магический предмет. Он используется в ритуалах…
– Я поняла тебя, – перебиваю речь мага и пожимаю плечами.
Подхожу к другому столу и вижу тот самый «булыжник», что был на шее мага в день моей казни. Зловеще улыбаюсь:
– А это что за камень?
– Не смей! Это уникальный артефакт…
Но я уже поднимаю руку и с вызовом смотрю на мага:
– Скажи мне правду, старый шарлатан, зачем ты навел морок на сестру и Ланса? Зачем подсыпал им зелье в вино?
– Я не старый, мне еще нет и пятидесяти, – возмущается Мирдин и пригибается.
Потому что я прицеливаюсь в него, и «уникальный артефакт» моим точным броском достигает цели. Жаль, что маг пригнулся. Камень ударяется о стену позади мужчины. Артефакт, словно легкий кусок дерева, отскакивает от стены, а в каменной плите – вмятина.
– И насчет шарлатана ты ошибаешься. Боги иногда общаются со мной… – бормочет жрец.
– А я хочу, чтобы ты общался со мной, – мой взгляд выхватывает из груды вещей на столе неказистую ветку.
Мирдин стонет:
– Не – ет, только не ее. Что ты хочешь?
– Правду, – я улыбаюсь и беру в руки темную ветку с засохшими листиками.
– Не надо, прошу тебя, – хрипит маг, – это веточка священной омелы, редкий экземпляр. Ты знаешь, как трудно ее найти?
– Зачем ты дал приворотное зелье Лансу и сестре? – поднимаю бровь и сгибаю веточку, но не ломаю.
– О чем ты, какое зелье? – маг притворно возмущен.
Простое движение руки, и раздается треск «редкого экземпляра». Слышу протяжный вой мага:
– А – а – а – а… Не – ет…
– Да, – я улыбаюсь, отбрасывая ненужный хлам. – Это был неправильный ответ, жрец.
На этот раз беру в руки небольшую чашу с отведенной назад тонкой трубочкой.
– Умоляю тебя, – голос мага дрожит, руки трясутся, – это реторта. Только в ней я могу готовить тонкие смеси. Ты не понимаешь…
– Это ты не понимаешь – шутки закончились, – я поднимаю руку и отпускаю пальцы. Странная чаша с громким звоном разбивается о каменный пол.
На лице мага – страдание. Он пытается применить магию, но я окружила себя защитой, и жрец не может мне навредить. Он вздыхает:
– Я все скажу. Что ты хочешь знать?
– Зачем?
– Потому что Ланс мешал. Артур должен был взойти на трон.
– И для этого ты травишь людей? Добиваешься своей цели любым путем. И если надо, то убьешь и меня? – я гневаюсь.
Чувствую, как моя магия разливается по венам. Люстры на потолке раскачиваются на толстых цепях, свечи гаснут, слышен тихий гул приближающейся бури.
– Я не желал твоей смерти, – вижу, что маг говорит правду.
Он удивляет меня.
– Я лишь хотел, чтобы древнее пророчество исполнилось. Я берег Артура с детства, но Ютэр забрал его из приемной семьи. Это было первое нарушение божественного плана…
– Значит, я второе…
– Ты должна была умереть – в этом твоя судьба, – он с вызовом смотрит на меня. – Но боги вмешались и твоими руками совершили возмездие, убив Ютэра. Избавили меня от этой заботы.
– И за это ты отправил меня на костер. Но королева не умерла, а вновь нарушила твои планы, – я усмехаюсь.
– Что ты хочешь? – во взгляде мага лишь презрение. Он больше не притворяется и не любезничает со мной.
– Хочу знать правду, – я смотрю на него с жалостью. – Почему так?
