предположения, возможно, весьма сомнительны. Так или иначе, – добавил он, похлопав меня по плечу, – но приободритесь. Из вас ужасная компания, когда вы печалитесь.
Глава тридцать четвертая
Обитатели Гэдстона неплохо поработали, сражаясь с лесным пожаром. Непокорное пламя уже начало распространяться по всей округе, но сельские жители сформировали нечто вроде пожарной бригады. Они бросились в долину, вооружившись широкими бочками для воды и повозками, груженными граблями, вилами и брезентом. Не знаю, как им это удалось, но они сдерживали огонь всю ночь, пока под утро он не угас сам собой. Небо покрыли тяжелые дождевые облака, обещавшие в любое мгновение разверзнуться и потушить оставшиеся угольки.
Выходя из своей комнаты в гостинице, я немного волновалась. Я почти не сомкнула глаз, и на мне до сих пор было платье, от которого пахло дымом и землей. Но, как оказалось, беспокоиться было не о чем. Маленький ресторан по соседству заполнили усталые, но довольные мужчины, хлопавшие друг друга по спинам черными от сажи руками. Весь городок только и говорил, что о пожаре. Насколько я поняла по обрывкам разговоров, согласно всеобщему мнению, пожар начался из-за того, что в громоотвод на крыше Брисби ударила молния. У меня не хватило смелости возразить им. Я своими глазами видела, что случилось, но объяснение с молнией казалось гораздо правдоподобнее.
Когда я вышла на улицу, к дверям уже подходил Джекаби. Он протянул мне билет.
– Мы отправляемся в Нью-Фидлем утренним поездом. В семь часов.
– Так скоро? – Я бросила взгляд на большие часы на башне мэрии, которые уже показывали четверть шестого. – Нельзя ли подождать хотя бы до полудня? Все мои вещи остались в хижине Чарли.
– Мистер Баркер предусмотрел это. Утром он был так любезен, что доставил в гостиницу мою сумку и ваш чемодан.
– Погодите, что значит «утром»? Этим утром? Сейчас же еще рано. Когда же вы встали?
– Я никогда не сплю больше пары часов подряд – с тех пор как унаследовал свой особенный дар. Одна из сопутствующих ему неприятностей – это то, что способность видеть
– Значит, вы видите – я имею в виду
– Я не могу заставить себя не видеть.
– А вам снятся сны?
– Очень живые, – ответил Джекаби. – Тем труднее мне отличить реальность от плодов моего воображения. В юности у меня ушло много лет на то, чтобы привыкнуть к пугающим ощущениям. Кошмары были… – Он замолк, вглядываясь куда-то вдаль своими серыми, как тучи над нами, глазами. Похоже, он потерялся в воспоминаниях.
– Да?
– Кошмарными. Нам нужно идти. Я только возьму вещи, и отправляемся.
Через несколько минут мы уже шагали по тихой главной улице Гэдстона. Маленькая больница, в которой мы оставили Хэнка Хадсона, находилась как раз по пути, и мы с Джекаби зашли в нее, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Зверолов выглядел бледным и уставшим, но приподнял голову при нашем появлении.
– Привет, барышня, – выдавил он из себя хриплым шепотом. – Здорово, Джекаби. Ваш приятель-полицейский рассказал мне все, что произошло после того, как я отключился.
– Вы уже поговорили с Чарли? – удивилась я. – Рассвет же был только что! В Америке вообще кто-нибудь когда-нибудь спит?
– Ха-ха! – воскликнул зверолов и тут же натужно закашлялся, закрыв на мгновение глаза. – Я обязан вам больше, чем надеюсь когда-нибудь…
– Твоя правда, – прервал его Джекаби. – Ты совершил большую глупость.
Хэнк мрачно кивнул.
– И вел себя безрассудно.
Зверолов снова кивнул.
– Но, конечно, происшествие выдалось не из обычных. Ты обратил внимание на орнамент его чешуи?
– Многослойная, как у удава, но прочнее гвоздей! – загорелись глаза Хэнка. – И очень красивая.
Джекаби улыбнулся, порылся в карманах пальто и остановился.
– Это никогда не повторится, да?
– Мне ничего не нужно повторять дважды. Я бы завязал на пальце узелок на память, но, – зверолов поднял запястье, перемотанное свежими бинтами, – мне кажется, я и так усвоил урок и теперь уже ни за что не позабуду его.
Джекаби кивнул, вынул из кармана сине-зеленую чешуйку и передал ее Хадсону.
– Это была катастрофическая ошибка с твоей стороны, мой друг, но кое-какие ее последствия, как ты отметил, действительно были красивы.
Хадсон взял чешуйку здоровой рукой и повертел ее в пальцах, слегка улыбаясь. Потом зажал ее в ладони и обратился ко мне:
– А вы что скажете, барышня? Не стану осуждать, если вы теперь меня ненавидите. Сотворенного обратно не вернешь.
