будущего, чем настоящего. Сегодня в юридической науке заметен устойчивый интерес к этой проблеме, но ее артикуляция далека от единых оснований. В отечественной научной литературе сложилась традиция определять правовую политику в коммуникационной сфере через информацию, раскрывая соотношение информационной политики государства и правовой политики в информационной сфере.
Информационная политика государства рассматривается в узком и широком смыслах. А.В. Шевченко считает, что в широком смысле «государственная информационная политика» – это система идей, целей, установок, методов и средств, с помощью которых государство осуществляет регулирование отношений между гражданским обществом и информационной системой государства[1102]. В узком, утилитарном смысле информационную политику интерпретируют как то, чего и как хочет добиться власть, используя СМИ как связующее звено между целями субъекта политики и линией поведения, выбранных для их достижения[1103]. В целом информационную политику можно рассматривать и как управление информационными ресурсами страны, и как обеспечение удовлетворения информационных потребностей граждан, и деятельность по оптимизации взаимодействия государства и граждан. Значимость этой сферы для государственного развития детерминирует применение правового регулирования к складывающимся в ее рамках общественным отношениям, следовательно, формирование специфической правовой политики – правовой политики в информационной сфере.
Это обстоятельство зафиксировано в научных работах, посвященных правовому регулированию информационной сферы современного общества. В них отмечается стратегическое планирование правового развития инфосферы, а также прямо используется термин «правовая политика». Однако такое применение может быть охарактеризовано с разными семантическими и, шире, методологическими значениями.
Первое направление исходит из того, что информация – это особый объект правооборота, имеющий принципиальное значение для современной экономики, конституционного строя и институтов демократии. Например, И.Е. Марцоха использует понятие «новой информационной правовой политики»[1104], не предлагая его дефиниции, но контекстуально связывая его с процессом формирования институтов общественного и государственного контроля за деятельностью СМИ, призванного ограничивать и полностью элиминировать демонстрацию насилия, пропаганду (явную и скрытую) преступного образа жизни, дискредитацию отечественной истории, порнографию, информационные войны в медиа-контенте СМИ независимо от их жанра. Определение такой позиции в качестве методологической предполагает, что информационная правовая политика является производной от информационных прав граждан, центральным среди которых являются конституционно закрепленные право на свободу слова и право на доступ к информации. Защита и обеспечение конституционных прав информационной группы и составляет в этом случае содержание информационной правовой политики.
Второй подход акцентирует правовые аспекты технологического развития инструментов информационного взаимодействия (каналов коммуникации) между гражданином и государством. В.А. Копылов, рассматривая правовое обеспечение государственной политики в области формирования информационного общества, акцентирует не только совершенствование правотворчества и правоприменения в информационной сфере, но и определяет первоочередные мероприятия государственной информационной политики в области информационного права. К ним он относит «анализ процессов развития информационной сферы, выявление пробелов и дублей в законодательстве; разработка концепции формирования и развития информационного права и его источника – информационного законодательства; анализ причин низкой эффективности существующего информационного законодательства и определение необходимого комплекса мер по исправлению этого положения; повышение информационно-правовой культуры общества» [1105]. Очевидно, что выделены данные мероприятия на основе тенденций в формировании новых общественных отношений, связанных с развитием информационного общества. Данный подход был конкретизирован в последнее десятилетие.
Так, А.С. Деева, анализируя правовую политику российского государства по формированию информационного общества, отмечает, что «… информационные технологии, включая электронную коммерцию, электронное правительство, а также применяемые в области науки и образования, а также здравоохранения, рассматриваются сегодня как интегрированные составляющие всей информационно-телекоммуникационной сферы. Они образуют инструментальный фундамент для перехода к информационному обществу»[1106], и должны быть объектом специализированной правовой политики. И.В. Андронова и В.Н. Выводцев, рассматривая правовые основы российской информационной правовой политики, связывают предмет своего исследования именно со становлением инфраструктуры информационного взаимодействия государства и общества с использованием информационно-коммуникационных технологий[1107].
В.М. Боер полагает, что государство, регламентируя информационные отношения, реализует особое направление в государственной политике в области информационных процессов, происходящих в информационной сфере, которые некоторые авторы называют информационно-правовой политикой[1108]. Важнейшей составляющей информационно-правовой политики является информационная безопасность[1109]. По его мнению, теория информационной политики представляет собой высшую, самую развитую форму организации научного знания, дающего целостное представление о закономерностях, существенных связях в области правовой действительности, обеспечивающей жизнеспособность общества на пути прогрессивного развития[1110].
Дальнейшие исследования рассматриваемого понятия формируются в русле теории правовой политики. Так, А.И. Рожкова полагает, что правовая информационная политика есть форма современной российской правовой политики. Ее специфику исследователь связывает с координацией посредством права информационных процессов, в правовом обеспечении всех сфер информатизациии, в подготовке программ по направленному, устойчивому,
