Неужели я и в самом деле видела её? Саму Великую Госпожу? Нет, не один человек за историю мог похвалиться встречей с богами, но с чего бы ей явиться ко мне, да ещё во сне? Просто потому, что я осмелилась в мыслях бросать ей вызов?..
Я сосредоточилась, пытаясь вспомнить больше, — и снова ощутила то, что уже испытала когда-то. Странное чувство, родившееся на кладбище, когда Гэбриэл предложил мне представить мир, в котором нет меня: будто ты рвёшься за пределы собственного сознания, но в миг приближения к границе падаешь обратно, в уютный мир того, что можно осязать собственными руками и видеть собственными глазами.
Просто потому, что иначе рискуешь сойти с ума.
Нет. Не нужно. Не нужно думать об этом. Прикосновение к тому, что лежит за гранью, опасно. Особенно для простых смертных вроде меня.
Но если это и правда была она…
…«мисс Лочестер, миссис Чейнз, леди Форбиден»…
Я встала. Медленно раздевшись, легла обратно, неотрывно глядя в окружающий меня мрак.
Положим, я и правда слышала саму Великую Госпожу. Положим, мой сон — не просто сон, рождённый слезами и усталостью, да ещё всеми размышлениями о будущем и о нашей мнимой схватке, которым я предавалась после визита к баньши. Тогда что означают эти слова? То же, что «Гламисский тан, Кавдорский тан, король в грядущем»?[31]
Последние два приветствия для Макбета являлись пророчеством.
Я повернулась набок. Ощутив под рукой твёрдую обложку книги, лежавшей на одеяле, — Шекспир, — переложила её с постели на тумбочку.
Хотелось бы мне верить, что это ещё одно предсказание. Предсказание, которое гласит, что всё сложится так, как я и хотела. Да только с чего «леди Форбиден»? Традиции титулования в нашей стране менялись не раз, но в итоге сложились так, что лишь глава рода и его супруга могли зваться лордом и леди Чейнз, а также графом и графиней Кэрноу. К их наследнику и его супруге следовало обращаться «лорд Томас Чейнз» — можно без фамилии, но имя обязательно — и «миссис Чейнз». Дочери и другие сыновья также были бы просто «миссис Чейнз» и «мистером Чейнзом»; причём, представляя младших, также не следовало забывать перед фамилией назвать имя. Потому и сейчас я была «мисс Лочестер», тогда как моя младшая сестра — «мисс Бланш Лочестер» или просто «мисс Бланш».
Гэбриэл не аристократ. Выйдя замуж за Тома, я не получу права зваться леди Чейнз — по крайней мере, пока жив его отец. Разведшись с Томом, тем более потеряю всякое право на титул. А даже если, не успев развестись, овдовею (я с ужасом гнала эту мысль, но тем не менее она промелькнула) — не имею никаких шансов унаследовать титул или владения графа Кэрноу.
Разве что…
Нет. Об этом думать тоже не нужно. Считай это либо сном, либо добрым предзнаменованием, вот и всё.
Ведь если предначертания действительно не существует…
Я закрыла глаза, чувствуя, что в душе нет больше отчаяния. То ли потому, что я достигла того предела, за которым кончаются все эмоции, то ли потому, что новое пророчество и правда вселило в меня некое подобие уверенности.
Ладно, Ребекка. Ты верила, что Гэбриэл сможет принять и простить тебя? Так верь. А пока тебя ждёт свадьба, уже совсем скорая; пока ты должна сделать то, что ты выбрала. То, что должно — и будь что будет.
Всё равно обратного пути уже нет.
Главное, чтобы и ты смогла себя простить.
Поутру я всё же примерила платье. Восхитительное платье цвета незабудок, сшитое по последней моде, севшее точно по моей фигуре.
То самое, в котором я уже видела себя задолго до примерки.
Глава двадцать третья,
в которой сказка заканчивается тем, чем ей и должно
Чтобы расположить богов к себе и снискать их благословение на грядущий брак, в свой наряд невесты добавляли что-то старое, что-то новое, что- то одолженное, что-то голубое и серебряную монету в туфельку.
Голубым — цвета преданности и верности — было моё платье. Новым — символом удачи в новой, замужней жизни — оно же. Старым, в знак нерушимой связи с семьёй и прошлым, — мамино жемчужное ожерелье, которое она лично застегнула на моей шее. Одолженным — дабы напомнить, что друзья и родные всегда будут рядом, если мне потребуется помощь, — серебряные шпильки Рэйчел. И, конечно, про монетку — чтобы будущие супруги никогда не нуждались в деньгах — тоже не забыли.
Напоследок мою голову увенчали венком невесты. Из плюща, вереска — символа пылкой любви, жертвенности и самообладания — и боярышника, в
