человека, молившего меня о пощаде?
Вспомнив слова миссис Лестер, я резко качнула головой:
— А они убили бы меня, если б не вы. Возможно, я жестока, но, когда я вспоминаю об этом маленьком обстоятельстве, мне трудно их жалеть.
На этом месте он всё же покосился на меня. Ничего не ответив, посмотрел вниз — туда, где виднелась дорога, по которой утром я шла на свою роковую прогулку.
— Забавно, — задумчиво протянул мистер Форбиден, пока в его глазах медленно гасли алые отблески света, тонущего в подступающей тьме. — И с чего вас потянуло в лес, да ещё в столь ранний час?
Под сердцем неприятно и взволнованно кольнуло, и я порадовалось, что он не смотрит на моё лицо.
— Я не могла просто пожелать прогуляться? — как можно небрежнее заметила я.
— Могли. А могли пожелать прогуляться ещё раньше… ночью, к примеру. — Он по-прежнему не смотрел на меня. — И увидеть нечто, чего вам видеть не полагалось. Нечто, родившее у вас много вопросов, над которыми вы и решили поразмыслить в лесу.
Я сглотнула. Надеясь, что это вышло не слишком выразительно и шумно.
Когда я заговорила вновь, шутливое спокойствие в голосе далось мне ещё тяжелее, чем раньше.
— С чего бы мне захотелось гулять по особняку, где меня могут настигнуть призраки?
— Я бы на вашем месте боялся не призраков, а вещей куда более реальных, — невыразительно заметил мистер Форбиден. — И если сегодня ваша матушка запретила вам гулять в одиночку, я присоединюсь к её увещеваниям. Вы стали непозволительно неосторожны. К сожалению, я сам этому потворствовал. Больше не буду поощрять в вас качества, способные подвергнуть вас опасности… как бы мне этого ни хотелось. Будучи тем, кто я есть, и настолько старше вас, я не имею на это никакого права. — Он наконец повернулся ко мне. — Значит, у вас нет никаких вопросов, ответы на которые вы хотели бы узнать?
Есть, глядя в его глаза, пристально всматривавшиеся в моё лицо, подумала я. И не один. Не оборотень ли ты. Как умерла твоя жена. Кем были люди, которых ты убивал. Почему называешь себя ублюдком, если ты всё же не чудовище, чего мне так отчаянно хочется.
Но вместо всех этих вопросов я — малодушная трусиха — почему-то озвучила совсем другой:
— Сколько вам лет, мистер Форбиден?
Он усмехнулся так, словно я подтвердила некие его ожидания.
— Сорок девять.
Ничего себе. Так я ошибалась, считая его моложе отца.
Впрочем, учитывая, как он выглядит, — ошибиться немудрено.
— Что, неплохо сохранился для человека моего возраста? — конечно, он снова правильно истолковал моё молчание.
— Говорите так, будто вы старик, — смущённо заметила я.
— А разве нет? Вы имеете полное право считать меня стариком. Всё же я гожусь вам в отцы.
Я сердито мотнула головой:
— Даже если так, мне это неважно.
Лишь заметив, как меняется его взгляд, я поняла, что сказала — и как это можно толковать, причём совершенно правильно. Поспешно опустила глаза, стесняясь этого внезапно вырвавшегося признания, пусть даже мы уже делали и говорили то, после чего стесняться подобного было сущей глупостью.
Слова о крови фейри, прозвучавшие ночью, всплыли в памяти сами собой.
— Вы кажетесь куда моложе, — добавила я, искренне стараясь произнести это спокойно, будто невзначай. — У вас в роду затесался кто-то из Дивного Народа?
Он склонил голову набок, дразня меня улыбкой, плясавшей в разномастных глазах.
— Бабка подгуляла с фейри. В итоге принесла в подоле очаровательную среброволосую девочку, которую много лет спустя я имел счастье называть своей матерью.
А это многое объясняет. В частности — его способность… как он там говорил… «находить со зверьём общий язык». Для многих полукровок-фейри подчинить себе любое животное действительно было задачей, не составляющей особого труда.
Как и для оборотней, думается, подчинить себе волков.
По тому, каким насмешливым сделался излом его бровей, мне почудилось, что он снова прочёл мои мысли.
— Это всё, что вас интересует, мисс Лочестер? Мой возраст и моя скромная родословная?
И я, шедшая сюда за ответами, отчётливо поняла: эти ответы ровным счётом ничего не изменят. Будь он хоть оборотнем, хоть женоубийцей, хоть фомором во плоти — если он позовёт меня, я пойду за ним. Куда угодно. И могу я тогда просто верить в то, во что мне хочется верить? Если он оправдает мою веру — веру в то, что он не монстр, веру, что он никогда не причинит мне вреда, — так ли важно, что именно скрывает его прошлое?..
