2012. Точка возврата

Мозг отказывался воспринимать то, что видели глаза. Хаос — вот точное определение тому, что сейчас творилось в голове.

Егор впился зубами в нижнюю губу и сцепил до боли пальцы: если немедленно не найти точку опоры, то голова разлетится на тысячу мелких осколков. Логика — вот спасительный "берег", к которому сейчас необходимо выгребать. Разделим факты на две категории, чтобы отделить явь от сна. Возьмем за отправной пункт дневник (Лукошкин не может не верить самому себе). Соответственно, то, что там не зафиксировано, а именно последние встречи в лаборатории (то-то он ощущал себя словно в тумане), когда Лена безуспешно искала Юлю и Аркадия — в терминологии Каревой перекрестные сны. А неожиданно помолодевшие родители, Фаина Григорьевна, третьеклассница Зойка, живой кот, поездка на дачу, электричка, метро, чердак, сундучок — РЕАЛЬНОСТЬ. Есть еще следы зимних ботинок, их он оставил в декабре, когда прятал дневник. Резонное объяснение? Вполне. Если согласиться и принять за аксиому то, что Земля, следуя по Альфа-петле, 20 декабря 2012 года достигла Точки возврата и прыгнула по шкале времени на 20 лет назад.

Двадцать лет назад? Егор помассировал виски — боль постепенно утихала, мир приобретал упорядоченные черты. Значит, сейчас… 1992-й год? А число, число которое?

Лукошкин прошлепал босыми ногами в коридор, включил свет: на стене рядом с зеркалом висел отрывной календарь. Анахронизм, но папа предпочитал только такие. Подложкой для пухлого "ежедневника" служила фанерка с завитушками по краям — вершина увлечения лобзиком маленького Егорки. Когда родители окончательно перебрались жить на дачу, захватили и поблекшую фанерку вместе с календарем. Зато перед каждым новым годом Лукошкин не ломал голову над подарком старикам. Правда, сейчас (или уже потом?) отрывной "ежедневник" редко встречается, но тем ценнее презент.

Лукошкин прижал указательным пальцем короткую страницу — "23 мая 1992 года". Если принять во внимание, что папа отрывал очередной листок в конце дня, отправляясь спать, и посчитать, сколько раз прибегал оживший Чернилка будить хозяина, то получается, что пошел уже четвертый день как Егор вернулся.

Но куда "вернулся"? В свою старую жизнь?

"Хочу обратно, — совсем как маленький ребенок всхлипнул Лукошкин, упершись лбом в холодное зеркало. — Хочу домой!".

Тут же откликнулась боль, тугим обручем стянув виски. Егор поднял голову и сосредоточился на отраженных в зеркале глазах: Фаина Григорьевна не зря увидела в них усталость. Жизненный опыт сорокалетнего мужчины в теле двадцатилетнего (даже девятнадцатилетнего, до дня рождения почти месяц), еще неженатого юнца. Но ныть категорически нельзя — зеркальный двойник в ответ одобрительно насупился, иначе мозг может не выдержать и окончательно слетит с катушек. Придется привыкать к новым обстоятельствам. И — "Будь что будет!" — повторило движение губ отражение.

Егор вернулся в комнату. Посмотрел на дневник — фиксация событий прошлого, которое… наступит лет через 20, поэтому лучше убрать подальше, чтобы не страдать по утраченному миру. Лукошкин открыл нижний ящик и собирался смахнуть блокнот туда, но схватил неудачно, так, что открылась внутренняя правая сторона обложки. В угловом кармашке мелькнула фотография. Егор достал снимок: он, Лиля и Антошка рядом с велосипедами. В голове всплыла картинка: Лукошкин готовил для Лены портфолио, перебирал фотографии, потом сложил их обратно в обувную коробку, однако один снимок не заметил, спрятал его в блокнот, чтобы убрать позже. Застывший осколок прежней жизни, который провалился вместе с дневником через пространственно- временную лакуну. Лиля? Он с ней еще не знаком. Антошка? Даже в планах не фигурирует. Егор засунул фотографию на прежнее место и захлопнул дневник. Воспоминания о прошлом мешают привыкать к настоящему.

Приоткрылась дверь, в комнату прошмыгнул кот, и очень удивился, обнаружив уже проснувшегося хозяина. Потоптавшись на месте, разочарованный Чернилка снова исчез в коридоре — без работы он не останется в любом случае, предстоит растолкать Зойку.

Егор даже не заметил прихода кота, опять смотрел в окно, где утреннее солнце начинало настойчиво прорисовывать очертания домов и деревьев. А ведь для меня открываются невероятные перспективы!, — неожиданно осознал Лукошкин. Например,… могу научиться… кататься на роликах! От восторга он даже приподнялся на цыпочки. Лиля (жена освоила ролики студенткой) и Антон, которого научила мама, по выходным катались, взявшись за руки, а Егор, обычно, тащился где-то пешком позади, завидовал и бурчал: было бы мне лет двадцать, и я бы освоил.

Теперь тебе именно двадцать. Учись!

И не только ролики отныне доступны! Что ролики — так, мелочь, развлечение для "заасфальтированных" горожан. Гораздо важнее то, что Егор, благодаря сыворотке памяти, знает историю следующих двадцати лет. Что произойдет с ним, с окружающими людьми, со страной, с миром. Жизнь полностью в его руках. Можно предотвратить невзгоды или правильно к ним подготовиться, мало того, осенило Егора, судьбу можно изменить! Не совершать того, о чем впоследствии пожалеешь, или, наоборот, попробовать что-то новое. Уникальный шанс. Молодец, Ленка! Подарила невероятную возможность. Оставшиеся шесть миллиардов человек о подобном и мечтать не смеют.

Интересно, как сама Карева перенесла скачок в прошлое? Быстро ли адаптировалась? Или до сих пор блуждает в тумане, путая сон и явь? Егор, благодаря дневнику,

достаточно быстро справился с шоком, хотя пришлось помучиться, борясь с хаосом, царившим в голове, и пульсирующей болью в висках. Необходимо выяснить у ученой дамы особенности препарата, который он вколол, как долго действует сыворотка памяти. Вдруг через пару дней информация о прошлом