— Нет, — заулыбался обрадованный хозяин: намечавшийся ураган завершился легким дуновением ветерка, — мы Борисенко. Оба Михаилы.
— А я — Егор, — представился Лукошкин. — Еще раз извините.
— Ничего-ничего, — понимающе приободрил гостя хозяин квартиры. — Я за сына тоже постоянно переживаю. — И повернулся к Мише: — Не хочешь показать юной барышне телескоп? Мы его на балконе установили.
— Конечно, хочет, — зыркнул Егор на скисшую при слове с явно техническим уклоном Зойку. — Она любит смотреть в небо и… считать ворон.
— Но сейчас светло, — проявила не к месту свою образованность ученица начальной школы. — Звездочки еще не зажигались.
— Но получить представление об астрономическом приборе, — назидательно произнес брат, — самое время. Сможешь его лучше рассмотреть.
И Егор с силой развернул сестренку в сторону балкона. Пусть познакомится с Михаилом пораньше, может, потом станет меньше баламутить и сократит количество замужеств до классического одного.
Зойка с Мишей протопали на балкон. Егор поспешил за ними. Но задержался в комнате, через которую они проходили. Сразу видно, что здесь обитает человек, для которого книги — незаменимый рабочий инструмент. На взгляд не посвященного "источники знаний" свалены бессистемно: стоят на полках не только вертикально, но и лежат стопками на каждом ряду поверх томов. Кроме того, книги равномерно распределились по всем горизонтальным поверхностям в помещении: на подоконнике, полу и даже на абажуре настольной лампы. Но с точки зрения обитателя комнаты здесь царит образцовый порядок, позволяющий понадобившуюся книжку находить моментально. Из многих томов торчат бумажные ленточки закладок — свидетельство того, что к литературе обращаются постоянно.
Егор прочитал несколько названий на корешках и поскучнел: "Теория относительности", "Последовательность Фибоначчи", "Различные подходы к решению задачи Пуанкаре" и остальные в том же духе. И подоконник, и стол "украшали" такие же однообразно нудные обложки. Но неожиданно Лукошкин приметил среди них яркую детскую книжку — "Незнайка на Луне".
— ?, — Егор непроизвольно взял томик в руки и изумленно повернулся к хозяину.
— Читали вместе с сыном, — просиял Борисенко-старший. — Полезная оказалась история. Миша заинтересовался астрономией. Поэтому и купили телескоп.
— Неудивительно для будущего учителя физики, — прокомментировал Лукошкин.
— Считаете, увлечение поможет определиться с профессией?, — задумался Михаил. — Не хотелось бы, перспективы грустные. Наука нынче не в чести. Я сам по образованию физик, по распределению попал в отраслевое статуправление. По молодости казалось любопытно. Но потом превратилось в рутину. А сейчас контора еле дышит, заказов нет, зарплату платят не регулярно. Думаю, придется искать другое место работы.
— Но смотрю, вы нашли лекарство от скуки, — и Егор показал на заваленные полки.
— Взялся сыну объяснить, что происходит в космическом корабле, когда он перемещается на сверхсветовых скоростях. Так вернулся к теории относительности. Мы проходили ее в институте. Но поверхностно. А тут появилась причина вникнуть глубже. Сейчас добрался до проблемы искривления пространства-времени.
— Вокруг массивных космических тел?, — продемонстрировал знание предмета Егор.
— Вы тоже интересуетесь?, — резко всплеснул руками хозяин квартиры — очки со лба свалились на нос. — Учитесь на физмате?
— Нет, гуманитарий, — повторил старый вердикт психолога Егор. — Но люблю читать научно-популярные журналы. Что вас привлекло в теме искривления пространства?
— Формы, — водрузил очки обратно на лоб Михаил и раскрыл лежащую на столе тетрадку. Страницы украшали рисунки разных трехмерных фигур, аккуратно заштрихованные простым карандашом. — Мне кажется, они могут быть как простыми, — и физик ткнул пальцем в разбросанные по листу "ямки", — так и многофрагментными, — Михаил перевернул сразу несколько страниц и на белом поле, словно приготовленном для мини-гольфа, появились цепочки из "лунок" и "дорожек", "горок" и "воронок". — А в особых случаях вероятны и редкие по сложности фигуры.
— Например, лист Мёбиуса, — перебил "лектора" Егор.
— Молодой человек, вам известна такая форма?!, — восхищенно зацокал языком Борисенко.
— А помимо листа Мёбиуса, — Егор не стал уточнять, что последний раз услышал про свернутую спираль от сына физика, а взял карандаш и нарисовал на чистой странице крупно первую букву греческого алфавита, — еще может быть и Альфа-петля, — и вопросительно посмотрел на Михаила. — Правильно?
— Интересная мысль!, — воскликнул Михаил и провел пальцем по очертаниям фигуры. — Хм-м-м…
В следующий момент физик ринулся к полкам, дотянулся до верхней, достал рулон с таблицами. Смахнув очки на нос, Борисенко пролистал страницы, нашел нужную строчку, состоящую сплошь из цифр.
— А что? Вполне разумно, — он переводил взгляд с таблицы на фигуру и обратно. — Укладывается в расчеты.
"Елки-палки, — охнул Егор, — получается, что именно я надоумил физика заняться Альфа-петлей?!"
Борисенко не расслышал странную реплику гостя, похоже, он вообще забыл о наличии в комнате постороннего: ученый склонился над столом и принялся чертить объемные изображения Альфа-петли, сопровождая их цифрами и значками.
