2012. Точка возврата

неконфликтного? Тем более что подружки вокруг одна за другой повыскакивали замуж. Даже Лиля прислала открытку-приглашение на свадьбу. И Ирме страсть как мечталось примерить белое платье (она уже выбрала чудесный фасон в журнале), с восторженным визгом открывать подарочные коробки и отправиться в романтическое путешествие. Поэтому в какой-то момент Волкова сдалась.

Егор купил в киоске две охапки "длинноногих" роз — ярко алых и бледно бежевых, и принес букеты домой. Лукошкин по-прежнему терялся, отбирая цветы для предстоящего важного события.

Привлеченный шуршанием оберточной бумаги, на стол запрыгнул любопытный Чернилка.

— Нужен совет, — Лукошкин погладил любезно подставленную пушистую спинку. — Иду делать предложение Ирме. Подскажи, какой букет лучше преподнести?

— Мя-а!, — презрительно фыркнул кот и для пущей убедительности выпустил когти.

— Понимаю, друг, — Лукошкин попытался подтолкнуть Чернилку к цветам, но животное упрямо упиралось лапами. — Знаю, что вы друг друга невзлюбили, — между котом и Ирмой развернулись нешуточные боевые действия: Чернилка рвал гостье колготки, она в отместку наступала зверю на хвост. — Но поверь, так надо.

В кошачьем языке отсутствует категория "так надо", поэтому Чернилка, ворча, спрыгнул на пол и скрылся на кухне. В результате, Егор отнес тот букет, что казался визуально больше.

— А кольцо?, — отложила Ирма в сторону розы, даже не обратив внимания на их цвет. —  Сейчас, делая предложение, принято, как у американцев, дарить кольцо с бриллиантом. — Но, увидев, что Лукошкин надулся, девушка смягчила интонации: неловко отшивать жениха, которого сама выбрала. — Ну ладно. Только у меня одно условие.

Лукошкин насторожился: еще один неприятный сюрприз?

— Я оставлю девичью фамилию, — и капризно заныла: — Ну, сам посуди: как могу превратиться в Лукошкину? Ирма и вдруг — Лукошкина, фи-и. Вон Лиле такая красивая фамилия досталась — Нелю-ю-бина. Звучит!

— Лиля и против Лукошкиной не возражала, — слетело в запале с языка Егора. Неужели он сказал это вслух?

— Ты что: и ей предложение делал?, — брови Волковой сошлись над переносицей.

— Никогда, — соврал Егор и уточнил для справедливости: — По крайне мере, за последние двадцать лет ни разу. Прости, ляпнул, сгоряча, первое, что в голову пришло. Поступай, как хочешь.

— Ты — душка!, — чмокнула с трудом скрывающего досаду Лукошкина новоиспеченная невеста. — Иди, тебя папа ждет.

Настал решающий момент, к которому Егор готовился три года. И хотя предстоящую сцену разыгрывал в голове много раз, колени по-мальчишески дрожали. Лукошкин поправил галстук (в гости к девушке, когда дома ожидалось присутствие родителей, он непременно являлся при полном параде: в пиджаке и светлой рубашке) и робко постучал в кабинет будущего тестя.

Виктор Олегович — крупный мужчина с седеющей шевелюрой, одетый по-домашнему в футболку с яркой аппликацией и потертые джинсы — сидел за длинным столом и, пробегая глазами страницы, делая пометки шариковой ручкой, перекладывал их из толстой стопки слева в такую же справа.

В кабинете Лукошкин оказался впервые, в святая святых он никогда еще не приглашался. Но ожидания Егора не оправдались. Парень приготовился увидеть нечто грандиозное: картины в золоченых рамах на стенах, массивные старинные шкафы и под стать им древние фолианты за стеклом. А попал в комнату, которую унифицировали с помощью модного нынче евроремонта: крашеные стены, офисная мебель с округлыми краями из каталога, ей в тон книжные полки, заполненные однотипными ведомственными справочниками, шторы с ламбрекеном и ковровое покрытие под ногами. Но потом догадался, что застал Волкова в переходный период: из кресла госчиновника Виктор Олегович собирался перепрыгнуть в совет директоров госкорпорации, создаваемой из активов своего же расформированного ведомства. Тестю перепадет крупный пакет акций. И уже в следующем году семья Волкова переберется жить в коттедж на территории элитного, хорошо охраняемого поселка, и даже заведет конюшню. Позже, собираясь уже на пенсию, Виктор Олегович приобретет небольшую яхту и начнет утюжить на ней Москва-реку. Но пока Волков еще только-только готовит документы по акционированию.

— Чем займешься?, — задал ожидаемый вопрос Виктор Олегович, после того, как они обменялись приветствиями, и гость устроился в кресле рядом со столом. — Как собираешься обеспечить дочери достойное существование?

— Займусь бизнесом, — как-то неуверенно промямлил Егор.

— Одобряю, — отложил листки в сторону Волков. — Уже выбрал, каким? Нефтью, газом?

— Нет, туда не подступишься, — ну, человек — недовольно поерзал на кресле Егор — прекрасно знает, что у Лукошкина за душой ни гроша, зачем предлагает игру по-крупному?, — Это удел банкиров: через покупку природных ресурсов в олигархи.

— Олигархи?, — непонимающе переспросил Волков. — Не слышал о таких.

— Скоро объявятся, — уверенно ответил Лукошкин.

— Может быть, может быть, — Виктор Олегович погладил ладонями столешницу. —  Ты у нас, кажется, филолог? Издательство не собираешься зарегистрировать?