— Рон спит, — сказал Гарри. — Давай, поешь и иди под душ.
— Я не хочу есть, — ответила девушка, но послушно встала и направилась в ванную.
Юноша откинулся головой на спинку и собрался, было, подремать, но в сознании мельтешило легкое беспокойство, не давая провалиться в сладкую дрему.
Гарри вздохнул: «Вот так и становятся вуайеристами» — и, неслышно ступая, поднялся по лестнице, подошел к ванной и тихо потянул на себя дверь, желая лишь убедиться, что все в порядке.
Гермиона уже сняла то, что осталось от ее блузки, и взялась за замызганную, распоротую юбку, но, почувствовав взгляд Поттера, обернулась, даже не озаботившись прикрыться.
— Что тебе, Гарри?
— Я… ээ… — он слегка стушевался, глядя на качнувшиеся округлые груди с небольшими, как черешины, сосками, сплошь покрытые синяками от чьих-то пальцев.
— Я решил проверить… На всякий случай, — и Поттер машинально бросил взгляд на лежащую на полочке у зеркала опасную бритву дяди Вернона.
Грейнджер посмотрела туда и слегка фыркнула:
— Ты что, подумал, что я могу?.. Ну уж нет, я все же не какая-то там истеричка вроде Лаванды Браун, грозящей утопиться после расставания с очередным парнем!
— Молодец, — Поттер сунул Гермионе чистый халат тети Петуньи, вытащенный из шкафчика, и вышел, закрыв за собой дверь.
Зайдя в свою старую комнату, располагавшуюся рядом с ванной, он прошел мимо кровати, старого шкафа, угла, заваленного коробками, и уселся на пол у стены, прислонив рядом меч, с которым он не расставался с самого начала и без которого ощущал себя почти голым.
Глядя на пятно на старых обоях, Гарри слушал, как шумит вода в ванной. Потом шум стих, скрипнула дверь, и в комнату бочком протиснулась Грейнджер.
— Гарри, можно я посижу тут? Пожалуйста, я сейчас не хочу быть одна…
— Конечно, — ответил Поттер, не шевелясь.
Гермиона, которой чужой халат доставал до пяток, забралась с ногами на диван и затихла.
Минута шла за минутой, и Гарри явственно чувствовал повисшее в воздухе напряжение. Грейнджер явно надо было выговориться.
— Гарри, скажи, почему все так случилось? — наконец, глухо спросила девушка, уткнувшись лицом в колени.
— Не знаю, — немного помедлив, ответил Поттер. — Наверное, тут и я отчасти виноват. Ведь изначально они планировали похитить меня, но, не найдя, прихватили вас с Роном…
— Нет, что ты, причем тут ты… Ты, наоборот, спас нас. Почему ты был один? Ты что, один знал, где мы? Почему с тобой не пошли авроры, Дамблдор, Орден?
— Почему не пошли? Они и не пытались, наоборот, хотели удержать и меня. Дамблдор даже запустил в меня «Петрификусом», но я все равно ушел.
— Он хотел тебя заколдовать?! Но почему?
— Наши «мудрые взрослые», — произнес Гарри с едким сарказмом, — в этот раз все же снизошли до правды и напрямую заявили мне, что для войны с Вольдемортом я куда ценнее, чем вы двое. И что они, конечно, постараются вас спасти, но чуть позже. Через сутки-двое. Для меня лично это было неприемлемо, и я пошел напролом. Но все равно опоздал.
— Что? — неверяще прошептала Гермиона, подняв лицо. — Сутки? Двое?! Да мы же попросту не выжили бы! Они что, не понимали, каково нам в плену? Что каждый лишний час для нас — вечность? Я бы точно сошла с ума… Значит, на нас просто махнули рукой…
На девушку вновь нахлынули воспоминания, и ее зримо затрясло.
— Спасибо тебе, Гарри, — влажными глазами она посмотрела на Гарри с такой благодарностью, что ему даже стало неловко. — Это я, я, глупая, никчемная дура, я во всем виновата! Если бы тогда, в лесу, когда ты нам обо всем рассказал, я не начала играть в чистюлю и не принялась отговаривать Рона, ничего бы этого не было! И с нами ничего бы не случилось, и тебе не пришлось бы… убивать… — совсем тихо добавила девушка.
Гарри молчал.
— Ты когда-нибудь боялся сам себя?
— Да, бывало…
— Вот и я тоже. Когда я резала этого подонка, я просто наслаждалась этим. Ты не видел, но у меня, наверное, была улыбка до ушей… Его кровь, текущая по моим рукам, казалось, смывала всю ту грязь и мерзость, что они со мной там творили. Но когда все кончилось, мне стало так пакостно, будто я вывалялась в какой-то падали…
— То, что ты сделала, Гермиона, это нормально. Я не говорю, что хорошо, но это нормально. В каждом человеке есть такие глубины, о которых он
