благодаря тебе. Да, убийство врагов доставляет мне радость, потому что я, убивая Упивающегося, спасаю не одну жизнь, которую он мог бы отнять. Я — хищник, но хищник убивает только тогда, когда голоден или защищается. А ты и твои последователи — бешеные твари, сеющие смерть ради прихоти и удовольствия. И исправить вас уже нельзя — только уничтожить.
— Поттер, — тень остановилась. — Я предлагал тебе свою милость. Ты ее отверг. Тогда я расскажу тебе, что сейчас будет. Сначала я убью тебя. Убью как можно мучительней. А потом займусь твоей семейкой. Твою грязнокровную женушку я отдам своим упырям, пускай потешатся. Она же еще ничего, молоденькая? А твоего щенка я возьму себе и воспитаю из него такого монстра, что со временем матери будут пугать детей именем «Поттер», а ты даже на том свете захочешь повеситься от стыда за то, что он — твой сын.
— Наверное, сейчас я должен заорать «НЕЕЕТ!!» и очертя голову броситься на тебя? — исподлобья жестко ухмыльнулся Джеймс. — А может, будет по-другому? Сейчас я, пусть даже ценой своей жизни, размелю тебя в мелкую муку и пущу по ветру, мне дадут Орден Мерлина Наивысшей Степени, учрежденный специально для меня, и весь мир вздохнет спокойно?
— Дадут орден? Да у тебя даже надгробия не будет, Поттер, — от голоса Вольдеморта повеяло холодом разверстой могилы. Он щелкнул пальцами и рядом с ним с хлопками аппарирования возникли еще шестеро Упивающихся.
— Убить его, — лениво приказал Темный Лорд. — Но сначала помучить. Долго.
— Круцио! Импедимента! Ступенфай! — Упивающиеся бросились в атаку.
Отец Гарри принял заклинания на щит и выбросил вперед руку с палочкой. Огненный хлыст послушно рванулся вперед и захлестнул ноги двоих нападавших, но не разрубил, а лишь слегка опалил одежду.
— Проклятье! — выругался Джеймс. Похоже, Вольдеморт сделал выводы и позаботился о защите своих пешек. Поттер ударил еще раз и убедился, что его оружие стало неэффективным.
Фигуры в белых масках, безостановочно меча проклятья, стали теснить Поттера, отражающего атаки щитом, к дому.
Гарри до боли сжал невидимые кулаки. Сейчас ему больше всего на свете хотелось прийти на помощь отцу. Он был готов отдать за это полжизни, но какой-то частью сознания понимал, что может только наблюдать.
Тем временем Джеймс Поттер, уйдя в глухую защиту, не терял времени даром. Гарри заметил, что он, убрав палочку, сунул руку за пазуху и, шевеля губами, беззвучно что-то бормочет.
И когда его спина почти коснулась входной двери в дом, он направил палочку на врагов и громким, твердым голосом выкрикнул:
— Дуггурморр!
Трава под ногами отца тут же осыпалась в прах расширяющимся кольцом, земля просела и пошла трещинами, а палочка, вспыхнув на миг ослепительной синей звездой, разлетелась мелкими щепками, не выдержав протекающей через неё силы. А потом сработало заклинание.
Семь призрачных, дымных когтей рванулись из самого тела Джеймса и настигли всех Упивающихся и их хозяина. Вольдеморт успел что-то выкрикнуть, выставил ладонь, но его все равно сбило наземь, как кеглю. А рухнувшие Упивающиеся, попавшие под удар, представляли собой неаппетитное зрелище людей, скрученных, как выжатое белье — с лопнувшей кожей и вылезшими сломанными костями.
На поле боя остался стоять только один Поттер. Пространство перед домом мало напоминало прежнюю идиллию — его усеивали тела убитых, многие деревья рощи были повалены, расщеплены или обожжены. А последнее заклинание отца еще более усилило царящее вокруг опустошение.
Вдруг он пошатнулся и упал на одно колено.
Гарри посмотрел на отца и похолодел. У того от одежды остались одни лохмотья, из носа, ушей и глаз текли тонкие струйки крови, а сам он выглядел изможденным, как после долгой голодовки.
«Святой Мерлин! — прошептал Гарри. — Да это заклинание просто выпило его!»
Джеймс отдышался, тяжело поднялся и, шатаясь, побрел к дому.
— Я все же его убил… — шептал он. — Лили, ты слышишь, все, все кончилось… Лили… — лицо, измазанное кровью, с прорезавшимися глубокими морщинами, тронула улыбка.
— Авада Кедавра! — зеленая вспышка ударила отца в спину, и он упал ничком. Улыбка застыла на мёртвых губах.
— Нет, Поттер, все будет по-моему, — прошипел полный неописуемой злобы голос и подошедший Вольдеморт направил свою палочку на дверь дома. — И ничего еще не кончилось, веселье только начинается.
Глава 4. Жертва
Конец палочки почти коснулся замка, но в последний момент Вольдеморт передумал и повернул в сторону, неторопливо обходя дом. Подойдя к окну, из которого через щель в задернутых шторах пробивался слабый свет, он постучал костяной рукояткой палочки по стеклу.
