не умирая… Одна во тьме и холоде… Лишь со смутной тоской вместо снов… — её голос упал почти до шепота. — Надеюсь, Наэ-Хомад смилостивится над вами и мной, и не отберет снова уже даже нежданную надежду…
— А если б ты тогда убила меня? Что бы ты делала потом?
— Не знаю… Мне страшно думать об этом… — поежилась Рен. — Одиночество для нас — хуже любой пытки. Но у меня не было выбора.
— Погоди… — Гарри наморщил лоб. — Так это тебя я тогда услышал?
— Что услышали?
— Какой-то звук… Или всплеск далеких эмоций. Как всхлип или плач… Очень печальный и грустный. Это была ты?
— Не знаю, наверное… — Рен опустила голову. — Простите, господин, во мне слишком много осталось от человека…
— Знаешь, может, это не так уж и плохо… Вот, возьми вот это, — он протянул ей свой полупустой рюкзак. — В нашем мире есть поверье, что путник обязательно вернется, если отдал кому-то на время одну из своих вещей.
— Я сохраню его, — чуть подрагивающие пальцы сжали нейлоновые лямки.
— Тогда — до встречи, — Гарри поднял палочку и, прошептав «Люмос Максимус!», поставил ногу на первую ступеньку.
Вскоре неясный, рассеянный свет, наполнявший зал, исчез совсем, и Поттер узнал, что такое настоящая темнота. Она обволакивала душным, плотным покрывалом, мешала дышать, а магический огонек лишь подчеркивал ее усиливавшийся гнет.
Нескончаемые ступени вели все ниже и ниже, и Гарри старался не думать, на какую глубину они могут его привести. Время замерло, оставив лишь огонек света в его руке, бесконечную лестницу и темноту.
Он заклинанием сдвинул зрение в инфракрасный спектр, но это ничего не дало: судя по всему, здешний мрак был иного рода. Его окружала беспредельная, вечная, вселенская тьма, и не было ей ни конца, ни начала, не было вообще ничего, кроме тьмы. Серый сумрак Даймона, да и солнечный мир Земли сейчас казался лишь воспоминанием, счастливым полузабытым сном, и только. Он был далеко — как будто на другой планете, а, может, его и не было вовсе.
Чем глубже Гарри спускался, тем явственнее видел, что эта первозданная темнота не есть просто отсутствие света, а нечто совершенно иное. Она начинала клубиться, приобретать полутона, и из вязкой мглы проглядывали неясные силуэты, на миг набиравшие четкость и формы, словно при проявке фотоснимков. Гарри продолжал идти вниз, и чьи-то оживающие тени окружали его — текущие, меняющие свою форму, тянущие к нему костистые лапы и заглядывающие в лицо пустыми глазницами с тлеющими в глубине синими огоньками. Он буквально осязал их мимолетные касания. Близкий призрак безумия провел ему по вискам липкими, холодными лапками.
Появилась странная тупая боль в суставах рук и ног, в затылке, в бедрах, в позвоночнике. Подземные сквозняки танцевали, призрачно дыша и плавно растекаясь воздушными реками по ответвляющимся от шахты невидимым коридорам. То, что видел и ощущал Гарри, было не передать никакими словами. При каждом движении небольшого облачка света с его палочки, во мрак будто отпрыгивали какие-то черные, длинные, проворные тени; растворялись, слившись с темнотой, и тут же, на границе мрака и света, возникали, вылепливались снова. Линия света, некий тонкий рубеж, словно хрупкая мембрана между явью и нереальностью, колыхался в такт с пульсирующим в груди упругим комком тьмы, который, казалось, растопырил вокруг свои щупальца, чувствуя что-то родственное, желая вырваться и слиться с ним. Плотные сгустки мрака, пронизанные цепочками сиреневых искр, то смыкались вокруг, то рассыпались острыми шорохами и шелестом невидимых крыльев. Ощущение чужого взгляда усилилось во стократ, казалось, кто-то неотступно сопровождает Поттера шаг в шаг, оставаясь недосягаемым для взгляда, обнимая бестелесными руками, касаясь лица чем-то невесомым, как паутина.
Ступени закончились, и Гарри медленно, осторожно поставил ногу на невидимый пол. Непроглядный мрак давил со всех сторон, как толща воды, в такт шагам еле слышно звенело и похрустывало мелкое крошево тонких, стеклянных звуков, словно падали в темноту и разбивались замерзшие капельки воды.
Внезапно свет на конце палочки замерцал и погас, как задутая свеча. Поттер несколько раз пробормотал заклинание, но безуспешно. Перед его глазами заплясали цветные пятна, мозг, лишенный главного источника информации — зрения, начинал видеть несуществующее, генерировать фантомы…
До слуха донесся чистый, но негромкий звон, будто совсем рядом кто-то тихонько постукивал ножом по хрустальному бокалу. Раз, два, три… Двенадцать.
— Что, часы бьют полдень?.. — почти не слыша себя, проговорил Гарри, все же не потерявший присутствия духа.
— Нет, человечек. Полночь, — неожиданно прошептал щекочущий женский голос, идущий сразу отовсюду.
— Полночь? Какой ночи? Чьей?
— Полночь исполнения твоих желаний, — прошелестело вновь.
Поттер остановился.
— Откуда вам знать, чего я желаю? Кто вы? Покажитесь!
Тихий смех — и никакого ответа.
— Вы очень мило смеетесь. Но все же я предпочитаю видеть, с кем разговариваю.
