трактир.
— Однако лихо вы с ними, — прокомментировал произошедшее Гарри.
— А по-другому тут нельзя, — ответил Норт. — Хотя с первым, каюсь, немного перегнул палку. Но больно уж ручку ты мне хорошую приладил, никак не привыкну рассчитывать силу… Что же о поведении… Понимаешь, общаясь с этими людьми, нужно всегда четко чувствовать грань — границу, где заканчивается ритуальный «обмен любезностями», и начинаются «проверки на вшивость» и наезды. Не отреагируешь должным образом, хоть на миг покажешь слабость или нерешительность — и сожрут тебя без соли и лука. Или не сожрут, но в их глазах упадешь ниже некуда, и серьезных дел с тобой никто вести не будет. А на некоторые вещи, серьезные оскорбления там, покушение на твою собственность или женщин нужно отвечать еще жестче — вплоть до «Авады» или ножа по горлу. Иначе будешь ты по их табели о рангах сявкой и перхотью, и отношение к тебе будет соответствующее. Ты мотай на ус, Гарри, пригодится, а меня рядом может и не оказаться.
— Спасибо, обязательно учту.
На улице уже было темно, а фонари в Лютном переулке отсутствовали в принципе. Отойдя на приличное расстояние и попетляв по проулкам, четверка остановилась в тусклом пятне света, отбрасываемом какой-то витриной.
— Ну что, мистер Флетчер? — Поттер взял правую руку старого пройдохи и накрыл его ладонь своей. — Вот вам обещанные пятьдесят галлеонов задатка. И через три дня мы с вами встретимся…
Гарри поднял глаза на вывеску «Эксклюзивный европейский антиквариат от профессора Гегенбогена».
— Вот здесь же и встретимся. Думаю, второй такой нет и во всей Англии. Напоследок повторюсь, мне нужна встреча не с главой местных карманников или сутенеров. Максимально крупный человек, до которого вы сможете допрыгнуть со своего шестка. Заметьте — я даже не предупреждаю вас о том, что будет, если вы попробуете нас обмануть. И ни слова никому из Ордена Феникса о нашей встрече. Ни единой душе. Вам все ясно?
— Что уж тут неясного… — уже не столь печально ответил Флетчер, тиская в потной ладони золотые кругляши. — Вот только уважь старика, Гарри, скажи, что с тобой случилось-то? Что вообще случилось? Дамблдор чуть не помер, про тебя все в Ордене говорят, будто ты — не ты, а сундук с вризраком какой… Черт те что в мире творится…
— Случилось много чего, а скоро случится еще больше, — улыбнулся Гарри. — Вы, главное, держите слово и со мной не пропадете. До скорого, мистер Флетчер!
И троица, нырнув куда-то вбок, растворилась во тьме, оставив Наземникуса лишь удрученно крутить головой.
— А он не сбежит?
— Очень в этом сомневаюсь, Рен. Аванс лишь раздразнит его аппетит, он не захочет терять еще трижды по столько. К тому же, мистер Норт очень наглядно показал ему, что сердить нас не стоит. Да и то, что он все же не законченный подлец, тоже надо учитывать. А это так, иначе бы Дамблдор с ним и не связывался. Думаю, все получится.
Глава 18. Подземный король
Ровно через три дня, ближе к полудню, Наземникуса, уже с полчаса переминавшегося с ноги на ногу, окликнул хорошо знакомый голос:
— Здравствуйте, здравствуйте, мистер Флетчер. Ну-с, чем вы нас порадуете?
Тот обернулся и увидел подходящую к нему троицу, по-прежнему внешне почти неотличимую от завсегдатаев Лютного переулка. Наземникус облегченно выдохнул:
— Ух, Гарри, и заставил же ты старика побегать да понервничать… Заставил… Я, ить, ноги едва не до колен сбил, а на языке аж мозоль натер!.. Задал ты мне работку… С такими людями перевидаться довелось — до сих пор дрожь не отпускает…
— Конкретнее, пожалуйста. Вы выполнили поручение?
— А то как же! Раз старина Зема денежку взял, сталбыть, в лепешку расшибется…
— Это радует. Ну, излагайте.
Флетчер осторожно взял Поттера под локоть, и они пошли вдоль извивавшейся, точно змея, узкой, темной улочки. Рен и Норт двинулись следом, временами неприметно оглядываясь.
— Значится так, Гарри. Тем, что я сказал, заинтересовался не кто-нибудь, а Джо Бочарник.
— Как? Бочарник? Он что, огурцы в бочках солить любит? Или сам строгает их на досуге?
— Эх, если бы… Бочарником его прозвали за то, что он еще молодым спустил пару особо борзых типов, тихаривших его золотишко, с откоса в этих самых бочках. Да не в простых, а утыканных изнутри пятидюймовыми гвоздями. Так что и закопали их, болезных, из бочек даже и не вынимая. Этот самый Джо человек известный, он вхож к таким людям, куда я вжисть не рискну соваться — голова дороже. Он послушает тебя, а что уж дальше — я пас, сам
