Что ж, держись муженек. Захотелось стриптиза, будет тебе лебедь плюс.
Утыреная у близнеца сила послушно втекала в тело, виверна ее преобразовала и хоп, вместо пятидесятикилограммовой Груши, напротив кровати стояла барышня, чей вес увеличился раза в два с половиной. По моей просьбе, на «девушку» нацепили балетную пачку, купальник и тапочки. Воодушевленная проказой, Солнышко порыкивала мотив всеми известного на Земле балета «Лебединое озеро», а именно танец маленьких лебедей.
Вначале принц делал вид, что ему все равно, потом открыл один глаз, увидел барышню, которая успела встать в третью позицию и скрестила руки.
– Та-та-та-та-тра-та-та-та. Та-та-та-та-тра-та-та-та. Та-та-та-та. Та-та-та-та.
Дева запрыгала, заколыхались груди десятого размера, заскрипел пол. Альдамир открыл второй глаза и в ужасе уставился на балерину.
– Та-та-та-та-тра-та-та-та. Та-та-та-та-тра-та-та-та. Та-та-та-та. Та-та-та-та.
Артистка не жалела себя, отдавая в танце душу. Все ближе и ближе, она подкрадывалась к замершему мономорфу. И вот, наконец, оказалась рядом и, недолго думая, уселась аппетитной много килограммовой попкой на колени мужчины.
– Та-та-та-та-тра-та-та-та. Та-та-та-та-тра-та-та-та. Та-та-та-та. Та-та-та-та, – подпевали вдвоем Шторм с Солнышко. – Та-та-та-та-тра-та-та-та. Та-та-та-та-тра-та-та-та. Та-та-та-та. Та-та-та-та.
Балерина призывно улыбалась, пододвигая огромный бюст, которым запросто можно было раздавить кое-чью голову. Кое-чья голова старательно отодвигалась, пока кое-чей затылок не уперся в стену.
– Все, с меня хватит!!! – не выдержал любитель пышек и, столкнув артистку на кровать, унесся за дверь.
Тут уж пробрало и меня. Представив выражение его лица, уткнулась лицом в подушку и захохотала, как сумасшедшая. Вместе со мной веселилась виверна, а издалека слышался приглушенный клекот Шторма. Грифон издевался над Альдамиром.
Отсмеявшись, я все-таки оделась и поспешила следом за мужем. Нехорошо, мы веселимся, а там Владыка страдает. Едва высунула нос за дверь, как была схвачена и прижата спиной к стене.
– Вредина ты моя родная! – с жаром прошептали на ухо. – Моя б воля, запер тебя в спальне и ни отпускал никогда. Я безмерно соскучился…
А потом близнец принялся целовать губы, глаза, щеки, лоб. Я млела и отвечала с не меньшим пылом. Забыла обо всем, растворяясь в его ласках.
– Эй, голуби! Совсем стыд потеряли! – раздался рядом женский голос. – Им в распоряжение целую комнату отдали, а они в коридоре милуются. И, вообще, что я тебе говорила, Альдамир?
Оторвавшись от мужа, затуманенным взором посмотрела на говорившую. Госпожа Гром уперла руки в бока и грозно смотрела на нас.
– А ну марш вниз! – гаркнула она. – Никогда у меня столь баламутных клиентов не было. Не успеешь одну подлечить, чтобы последствий от перенапряжения не осталось, так она и свои силы отдаст и чужие вбухает. Второй такой же, едва глаза открыл, а туда же, геройствовать. Но и этого им мало! Отдыхать дали, дак они миловаться вздумали. Нельзя! Слышали?! Пока энергии в равновесие не придут, никаких любовей, чтобы я не видела!
И, потрясая полотенцем, матушка Сонора погнала нас на первый этаж.
Внизу в гостиной собрались все те же: Катарина, отец Сонора, герцог и герцогиня Дэр ду Милош. За время, которые мы с Альдамиром провели в комнате, родители Лиопольдины, будто бы постарели.
Матушка близнеца, казалось, едва держалась от усталости. Она полулежала в кресле, бледная и осунувшаяся. Но и господин Гром изменился. Черные глаза смотрели в одну точку, рука нервно пощипывала бороду. Кроме того, рядом со стулом, где он сидел, периодически то проявлялась, то пропадала палица. Очень выдающаяся, надо сказать. Вместо деревянного навершия, на ней красовалось металлическое. Если мне не изменяла память, такая штуковина называлась на Земле моргенштерн.
– Господа, приветствую, – первым делом, едва переступив порог, принц поздоровался.
– Сын! – протянула к нему тонкие ладони Катарина и, хотела было, вскочить резвой козочкой с кресла, да только без сил упала обратно.
Близнец молниеносно оказался рядом и заключил ее в объятья.
– Живой! – шептала она, заливая рубаху сына слезами. – Живой… Слава Предопределению!
Я мысленно удивилась, разве не она не дала мне погубить нас обоих? Должна была первой узнать, что с сыном все в порядке.
– Леди упала в обморок, – видимо, поняв мою пантомиму, вполголоса подсказала госпожа Мирена. – Пришлось ее в искусственный сон вводить. Пусть и мономорф, да не нужны такие встряски ребенку. Вот совсем недавно проснулась. Я за вами сразу и побежала.
– Спасибо за подсказку, – поблагодарила я гному и тоже поспешила к Катарине, которая тут же вцепилась и в меня.
– Спасибо, Грушенька, – перемежала она слова со всхлипами. – Спасибо, милая!
Мне даже неловко стало.
Вскоре леди ду Милау более ли менее успокоилась и взяла себя в руки. Пока она вытирала лицо платочком, я повернула голову к герцогу и одними губами прошептала:
– Как Владыка?
