– Катерина, что ты делаешь?
Воздух залип в легких Кейт. Она вытолкнула его наружу, надеясь, что выдох сойдет за проявление разочарования.
– Ищу кое-какое имя, – пробормотала она, откидываясь на спинку кресла, как будто имела полное право здесь находиться. – Одна девчонка в школе меня бесит. У нее есть медальон, и я решила, что она его украла или у него срок вышел – но, увы!.. В общем, я никак не пойму, находится ли она под твоей защитой, – добавила Кейт, захлопывая гроссбух.
Взгляд темных глаз Харкера впился в нее. Кейт попыталась не обращать внимания на засохшую кровь на его манжетах.
– Извини, – произнесла она. – Надо было дождаться, когда ты вернешься домой.
– Я уверен, что запирал кабинет.
– Верно, – невозмутимо отозвалась Кейт, вставая из-за стола и направляясь к двери.
К счастью, отец за ней не последовал.
Очутившись в спальне, Кейт рухнула в кресло. На мониторе до сих пор красовалось ученическое личное дело Фредди. Теперь в нем было еще меньше смысла: смазанная фотография вкупе с именем, которого, согласно записям ее отца, не существовало. Может, он использовал вымышленное имя? Но почему?
Маскируются только те, кому есть что скрывать.
Что же утаивает Фредерик Галлахер?
Август ненавидел кровь – ее цвет, запах и саму вязкую структуру.
Это было прискорбно, поскольку сейчас он был забрызган – но не своей, а чужой кровью.
Кровью Филлипса. Парня-спецназовца с теплой улыбкой и стрижкой под ежик, который обращался с Августом как с другом и испепелял Харриса взглядом, когда тот случайно произносил словечко «монстр».
– Держи его крепче, – распорядился Генри. – Нужно остановить кровотечение.
Плечо Филлипса оказалось вырвано из сустава, спецназовская форма – изодрана в клочья, и Август мог бы потрогать отметины от зубов или когтей корсаи. Это всегда было трудно определить, а Филлипс еще и корчился на стальном медицинском столе.
Август сидел на кухне, делал уроки, а Аллегро играл его шнурками, когда поступило срочное сообщение. Очередная атака. Но на сей раз не нападение у Линии, а реальная засада. Монстры Харкера знали, где пройдет патруль ФТФ и когда. Кто-то сказал им.
Четверо ФТФ были мертвы, а Филлипс корчился в потоках брани и крови.
– Давай же, бога ради!
Лео и Август прижали Филлипса к столу, а Генри принялся осторожно колдовать над его плечом. Напарник Филлипса, Харрис, стоял рядом, с избитым лицом, оцепеневший от шока, а Эмили зашивала резаную рану на его бицепсе. У нее не было изящества хирурга, как у Генри, но действовала она столь же уверенно.
Генри набрал полный шприц морфия и вогнал иглу Филлипсу в здоровую руку. Поток ругани прекратился, голова Филлипса упала набок. Боль и напряжение доконали его.
– Это нельзя так оставить, Генри, – сказал Лео (на его подбородке запеклась кровь Филлипса). – Хватит с нас оскорблений. Пора…
– Не сейчас! – рявкнул Генри, доставая свежую пару хирургических перчаток.
Август посмотрел на беднягу Филлипса, на блестящую красную лужу, растекающуюся по металлической поверхности, и ему стало дурно. Под ярким светом ламп Филлипс выглядел таким юным! Люди вообще слишком слабые для этой войны, а сунаи совсем мало, и они не могут справиться с противником самостоятельно. Даже если трое и способны биться с тысячной армией, малхаи и корсаи вовсе не дураки, чтобы составить им компанию. Они предпочитают съедать свою добычу, а потом отсиживаться темноте.
Так все и происходит. И только сунаи охотятся на грешников, дабы унять поток насилия, и убивают монстров, нападающих на людей, – а те неизменно винят во всем сунаи.
Круговорот визга и страданий, которому не будет конца.
Август взглянул украдкой на отметины от когтей или зубов. Грубые. Зверские. Работа монстра. Запах корсаи – зловоние, едкий дым и смерть, всегда смерть – все еще ощущался на изодранной плоти, и Августа замутило. Лео прав. У него, Августа, нет ничего общего с тварью, которая изувечила Филлипса.
То исчадие ада и Август являлись полными противоположностями.
– Ты свободен, Август, – произнес Генри.
Август внезапно осознал, что все еще прижимает обмякшее тело Филлипса к столу.
Он выпустил Филлипса и пошел мыть руки. Генри продолжил трудиться над раной.
Красно-бурая вода стекала в раковину. Август отвернулся, тщетно пытаясь найти, на чем бы сосредоточиться, но кровь была повсюду – на стене, на кухонном столе, на полу: след начинался от дверей стального лифта с цифрой 19.
