– Сид, – осторожно говорю я, – почему ты не сказал мне, что едешь в Сент-Айвс?
– А зачем я стал бы это говорить? Мы с тобой в последние несколько недель почти не общаемся.
– Но… – Я прокашливаюсь. – Но ты ведь знал, что мы с Эмили едем в Девон.
– Ну и что?
– А то, что я видела тебя на автостраде.
– Что? Когда?
– Ой, перестань! На мотоцикле.
– Каком мотоцикле? – Он делает вид, что не понимает, о чем речь.
– Том мотоцикле.
– Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Я не ездил на мотоцикле с тех пор, как родилась Пол.
– Я видела тебя на фотографии в газете «Гардиан» на мотоцикле. На громадном «Энфилде».
– А-а, это… – смущенно говорит он. – Это была только фотосессия.
– Ну и ладно. Ты приезжал в отель?
– Что?
– Ты приезжал в отель? Отель, в котором остановились мы с Эм?
– Нет. – Выражение лица у Сида становится удивленным. Он садится рядом со мной на подлокотник дивана. – Зачем бы я туда поехал? Я, черт побери, не могу понять, что происходит, Лори. Все, что я знаю: ты куда-то уехала, я отправился в Сент-Айвс, чтобы поговорить с Питом Манном по поводу выставки, которая должна состояться следующей весной, и, поскольку Джоли в этот момент выступала на проекте «Эдем»…
– Что-что?
– У Джоли был концерт.
– Джоли выступала там? В Корнуолле?
– Да. Мы собирались там встретиться, но у нас не вышло. Наши отношения… они сейчас не очень-то складываются.
Это мне неинтересно. Меня снова охватывает паника.
– Позвони ей еще раз, – говорю я. – Сид, ради бога, позвони ей!
И тут вдруг мы слышим, как кто-то стучит во входную дверь и как Полли кричит в щелку почтового ящика:
– Эй, есть кто-нибудь?
– Полли! – восклицаю я, а затем сбегаю вниз по ступенькам и распахиваю входную дверь.
Моя дочь стоит на пороге одна. Я беру ее на руки и обнимаю так крепко, что она начинает бить меня ладонями по спине.
– Мамочка-а-а! – пищит она. – Я не могу дышать.
Затем, когда я ее отпускаю, она говорит:
– Мамочка, у тебя такой забавный вид. Почему ты плачешь?
– Где Джоли? – спрашивает Сид. Сойдя вслед за мной по ступенькам, он выбегает на улицу и оглядывается по сторонам, похоже, чтобы найти Джоли. – Пол, где Джоли?
– Не знаю. – Полли толкает меня в колено. – Она тоже плакала. Потом она куда-то уехала.
Сид бежит по улице, а я тем временем веду Полли в дом и закрываю за нами дверь: снаружи очень холодно. Нежаркое солнце еще только начинает свой путь по небу. Я опускаюсь на ступеньки и усаживаю Полли себе на колени.
– Где ты была? – спрашиваю я, снова и снова целуя ее. – Я так волновалась.
– Мы сели в машину, и Джоли все время плакала. Почему все плачут?
– И что произошло потом?
– Она отвезла меня куда-то, в какое-то место рядом с нашим домом, где большие деревья, и затем мы должны были выйти из машины, но она начала плакать. А потом обняла меня, и мы поехали обратно.
– Ты знаешь, куда она подевалась?
– Нет. – У Полли грустный и серьезный вид. – Она только все время говорила: «Мне очень жаль, мне очень жаль». Наверное, это потому, что плюшевый мишка потерялся.
– Да, наверное, именно поэтому. Но плюшевый мишка вообще-то тут. Он на втором этаже.
Полли соскальзывает с моего колена и бежит на второй этаж. У меня в голове лихорадочно роятся мысли. По поводу чего Джоли говорила, что ей «очень жаль»? Что она имела в виду? У меня появляется неприятное предчувствие, что ничего хорошего все это не предвещает.
– С бабушкой все в порядке? – спрашиваю я у Полли, идя вслед за ней вверх по лестнице.
– Она просто немного… ну, слишком быстро дышала. Когда мы приехали в квартиру к тому мужчине. Папиному приятелю.
