же потеряв равновесие, шлепнулся на спину. Я снова начала смеяться и теперь хохотала до слез. Сид снова стал на меня орать, причем даже громче, чем в первый раз, но потом он и сам понял комичность ситуации и тоже расхохотался. Затем мы сняли палатку, запихали все вещи в старенький автомобиль Сида и прихватили с собой маленький хрупкий череп какого-то животного, который я обнаружила в траве. Мы поселились в сдаваемой туристам комнате на ферме, расположенной на холме, с которого открывался хороший вид на море, и, хотя на протяжении всего уикенда почти все время шел дождь, нам было на это наплевать, потому что мы только и делали, что лежали в постели, ели сыр и шоколадное печенье и занимались любовью (правда, Сид, прежде чем хотя бы прикоснуться ко мне, заставил меня убрать череп животного в шкаф).
Сид впоследствии отказывался ездить в Норфолк, но все же нашел там нужное ему море…
По «Танною» объявляют:
– К сожалению, мы должны вам сообщить, что нам, возможно, придется задержаться в данном месте на некоторое время в связи с подозрительным повреждением железнодорожных путей впереди.
Мы, похоже, застряли тут надолго.
О господи! К моим воспаленным глазам – пожалуй, сегодня лишь в первый раз – подступают почти неудержимые слезы.
– Лори. – Парень смотрит на меня. – Вас ведь так зовут?
– Да. – Я отчаянно пытаюсь удержать слезы, но у меня это не получается. Одна слеза сбегает вниз по щеке.
– Не плачьте, – ласково говорит парень.
– Я пытаюсь. – У меня получается изобразить слабую улыбку. Однако в подобных случаях, когда люди тебе сочувствуют, становится еще хуже. – Я пытаюсь изо всех сил.
Он смотрит на меня долгим взглядом. Я вытираю слезу.
– Если бы вы могли сойти с поезда, вы бы это сделали?
– Да, черт побери, сделала бы. Хотя я не имею ни малейшего понятия, где мы сейчас находимся.
– Мы только что пересекли Солсберскую равнину, и поэтому мы, наверное, где-то в Гемпшире[30]. Думаю, и я тоже могу.
– Что именно?
– Сойти с поезда.
– Каким образом? Двери заблокированы до того момента, пока мы не прибудем на следующую станцию, разве не так?
Мне вспоминается прошлая ночь. Гостиничный номер и его дверь. Вспоминаются мои отчаянные удары в эту дверь, по другую сторону которой находилась Эмили. Я слышу, как она выкрикивает мое имя… Или же это кричала я? Да, это я выкрикивала
Вспоминая все это, я закрываю глаза.
– Идите за мной, – говорит Сол.
Мы быстро шагаем по поезду мимо ворчащих мрачных пассажиров, во флуоресцентном свете, ощущая запах множества тел, находящихся рядом в замкнутом пространстве. Мы задеваем по пути чьи-то сумки и ноги. Я поначалу извиняюсь, но потом перестаю это делать.
Мы добираемся до дальнего конца поезда – того вагона, в котором находится кондуктор. Сол стучит в дверь.
– Почему бы нам просто не спросить? – шепчу я. – Спросить, нельзя ли нам сойти с поезда?
– Не говорите глупостей. – Он не утруждает себя тем, чтобы посмотреть на меня. – Они не позволят нам сойти непонятно где. У них ведь есть правила касательно здоровья и безопасности пассажиров.
«Непонятно где».
Безвыходность ситуации, в которой я оказалась, действует мне на нервы. Я измождена – и телом, и духом. Моя лучшая подруга погибла, а меня саму терзает довольно сильная физическая боль. Я не знаю, где находится Полли, и не знаю, что замышляет тот, кто хочет меня убить. Я напугана и одинока.
Из-за двери доносится чей-то голос.
Парень поворачивается и смотрит на меня с ухмылкой.
Я, пожалуй, не совсем одинока. Я не знаю, почему могу доверять этому парню со шрамами и татуировками, которого я впервые в жизни встретила лишь десять минут назад, но я ему доверяю. Да и выбора у меня почти нет. Вот так все просто.
– Ну что, сходим с поезда? – бормочет он.
– Да.
– Тогда идите за мной и, когда я скажу прыгать, прыгайте.
