– Что-то ничего я не вижу.
– А ты учись видеть предметы внутренним зрением, отрок. Оно намного надёжнее обычного. В настоящий момент гости спускаются с водораздела и скоро увидят следы твоих нарт.
– А сколько их?
– Трое. На первой нарте едет мужчина, на второй – две женщины. Мужчина, похоже, проводник. Держится он уверенно, значит, знает дорогу к озеру и наверняка когда-то здесь бывал.
– Так до них ещё километров пять, не меньше! – удивился я.
– Да, примерно так. Ну что, будем бороду облагораживать или нет? – внезапно повернулся ко мне дедушка, и в руке у него блеснули ножницы. – К нам едут дамы, а ты похож на беглого каторжника. Что-то среднее между орангутангом и неандертальцем.
– Действуй! – закрыл я глаза, повернувшись к новоиспечённому парикмахеру.
– Вот и хорошо, – улыбнулся брадобрей и отхватил своими ножницами половину моей бороды.
– Ты что делаешь! – закричал я. – Мне же теперь придётся бриться!
– Я этого и хочу. Сколько можно разводить вшей на своих щёчках?
И он легонько дёрнул меня за торчащую в сторону бакенбарду.
– Какие вши? Откуда они у меня?
– Вши всегда заводятся от тоски, мой друг. Ты ведь давно в тоске?
– С чего это?!
– Нет у нас здесь бабёнок, вот ты и мучаешься.
– Бабёнок? – удивился я. – Зачем они здесь? Чтобы отвлекать?
– Разве ты не знаешь, что в наше время это стало основным занятием всех женщин?
– Н-да! – посмотрел я на невозмутимого цирюльника. – Теперь я понимаю, зачем к тебе едут две красавицы.
– Это к тебе едут, а не ко мне. И ты должен выглядеть достойно. Бороду я твою остриг, усы, правда, оставил. Так что теперь твоя очередь. Иди побрейся, а то не успеешь.
– Может, ещё и фрак надеть? – огрызнулся я.
– Обойдёшься той зимней одеждой, которую я тебе приготовил. Свою на время куда-нибудь спрячь. Особенно опорки, без слёз на них смотреть невозможно. Днём я тебя терплю, но по ночам, вспоминая твою обувь, рыдаю. Ты же сшил себе вполне сносные лунтаи. Почему их не носишь?
– А эти куда девать? – показал я на свои импровизированные бурки.
– В музей экстремального выживания. Куда же ещё? Чтобы у людей сердца кровью обливались.
– Про такие музеи я что-то не слышал.
– После твоего отъезда я его в твоём балагане открою. Так что не переживай.
Осмеянный старым, я поплёлся бриться и переодеваться.
«Что-то дедушка задумал? Уж не сосватать ли он меня собирается?»
И тут перед глазами у меня встало утопающее в снегах тайное поселение мезенских поморов. Их добротные дома, скотные дворы, но самое главное – высокие крепкие светловолосые парни и необыкновенной красоты женщины. Перед глазами мелькнули милые, нежные лица и божественные фигуры дочерей Добрана Глебыча, и венец женского совершенства – Дашенька. Все они остались где-то там, очень далеко! Скорее бы закончить свои дела и снова их всех обнять. Сердце подсказывало, что девушки за время моего пребывания в их доме успели ко мне привязаться. Но больше всех потянулось ко мне сердце Дашеньки. Фактически мне тогда удалось невозможное: я вернул девушке веру в жизнь. И тут какое-то тяжёлое предчувствие сдавило солнечное сплетение, и я тут же покрылся холодным потом.
«Неужели там что-то произошло? – от подобной мысли мои руки оцепенели. – Нет-нет! – отогнал я от себя внезапно навалившуюся на меня тоску. – Что там может случиться? Добран человек дела, он сильный и умный. Такие, как Добран, беды не допустят. Но всё равно надо спросить старика, что там у поморов? Он наверняка должен быть в курсе».
Я быстро побрился, почистил зубы, привёл в порядок свою шевелюру и переоделся во всё новое. Старую свою одежду я свернул в узел и положил на полку в кладовке Чердынцева.
«Явно старый хочет меня с кем-то познакомить, – думал я. – Наверное, с человеком интересным. Но с кем? И вопрос: зачем? Он же хорошо знает о моей поездке к поморам и о том, как мне было трудно от них уезжать. Неужели он хочет познакомить меня с девушками, которые ничем не уступают дочерям Добрана? Таких просто не может быть, тем более в Сибири».
Так рассуждая, я вышел во двор и направился к поджидающему меня Чердынцеву.
– Вот сейчас ты настоящий красавец! – сделал старик ударение на последнем слоге. – Любо-дорого посмотреть! Лет на двадцать стал моложе и даже ростом подтянулся! И одежда тебе как раз. Заметь, это не эвенкийская справа, а наша, сибирская, челдонская! А теперь посмотри сюда, – и хранитель
