показал на лысый склон горы в полутора километрах от озера. – Видишь две оленьи нарты? На снегу их сейчас хорошо видно.
Взглянув в ту сторону, куда указал хранитель, я увидел, как из лиственничного редколесья выкатилась на заснеженный спуск сначала одна нарта, за ней показалась другая. Оленьи упряжки бежали одна за другой на расстоянии около ста метров. Они быстро пересекли снежный прогал и снова исчезли в редколесье.
– Минут через пять будут здесь, – улыбнулся хозяин озера. – Пойдём выйдем за околицу, такова традиция. Дорогих гостей надо встречать не на пороге, а на дороге к дому.
– Интересно, где у тебя здесь околица? – пробурчал я.
– Она здесь! – показал старик на стоящую в десяти шагах от дома сушину. – Просто у тебя нет воображения.
Не успели мы подойти к дереву, как из соседнего лиственничника, подымая за собой комья снега, выкатилась первая оленья упряжка, а через несколько секунд – вторая.
– Вот мы и дождались, – обнял меня за плечо хранитель. – Иди, встречай! Это тебя касается, а не меня...
В недоумении я поплёлся навстречу подъезжающей первой нарте, но, взглянув на улыбающегося каюра, открыл от неожиданности рот.
На меня из-под мохнатого оленьего капора смотрели знакомые глаза моего друга, эвенка из Суринды – Юрия Гаюльского!
– Вот так встреча! – закричал я, стащив с остановившейся нарты каюра. – Какими судьбами?! Неужели это правда, и я снова тебя вижу?!
– Видишь, видишь! Только не задуши! Ты-то как здесь оказался?
– А ты что, не знал, к кому едешь?
– Я ехал к дедушке-старообрядцу, отвозил ему внучку. Она то ли из Москвы, то ли из Питера, откуда-то издалека...
– Вот оно что! Теперь всё понятно! А кто с тобой? – показал я на подъезжающую вторую нарту.
– Да ты её тоже хорошо знаешь, одна из твоих бывших учениц. Помнишь, в Суринде вы с ней на оленьих гонках заняли одно из первых мест? Суглан 1987 года помнишь?
– Так это Топочёнок Маша?!
– Да-да, она, а с ней внучка дедушки, с подарками...
Подбежав ко второй нарте, я обнял оторопевшую Машу и поцеловал её в красные от мороза щёки.
– Маша, неужели это ты?! Как видишь, вот мы и встретились. Сколько лет, сколько зим!
– Георгий Алексеевич, я тебя еле узнаю! Ты же был совсем другим... – улыбалась молодая эвенкийка.
– Все мы были другими! Годы делают своё дело. Я, грешным делом, думал, что никогда больше тебя не встречу. Но жизнь распорядилась иначе. Мы опять рядом, как в былые времена в Суринде. Помнишь?
– Помню! Только тогда я была вашей ученицей...
– Ну а сейчас мы с тобой на равных.
В этот момент я взглянул на внучку Чердынцева. Она соскочила с нарты и внимательно наблюдала за сценой встречи старых знакомых. Девушку хоть и одели в эвенкийскую одежду, но по всему было видно, что она из другого мира. Выше среднего роста, изящная и тонкокостная, она выглядела рядом с оленями иной, чем эвенки. Не вписывался её облик и в окружающую природу. На вид ей было лет шестнадцать-семнадцать, не больше. Её не по-детски умные глаза изучали всё, что вокруг неё происходило.
– Ну что, праправнучка?! – раздался за моей спиной голос волхва. – Подойди-ка поближе, дай-ка я тебя хорошенько рассмотрю!
Девушка, опустив глаза, сделала несколько шагов и остановилась. Было видно, как от смущения загорелись её щёки.
– Вижу, вижу, у тебя чистая и прекрасная душа. А внутри у тебя горит солнышко. Дай-ка я тебя обниму!
И Чердынцев, подойдя к юной красавице, обнял её своими сильными руками. От этого девушка ещё больше растерялась.
Было заметно, что она не знает, что делать: может, ей тоже обнять старика, а может, надо что-то сказать? Но вконец обескураженной девушке на помощь пришёл её родственник.
– Ты мне, внученька, что-то привезла? Твой подарок я жду давно. Давай-ка показывай.
И старик под руководством гостьи стал развязывать ремни, которыми был к нарте привязан увесистый ящик. В этот момент я помог своему другу, Юре Гаюльскому, распрячь оленей, привязать их к сушине и забрать с нарт палатку и спальники.
– Интересно, сколько времени вы ехали? И почему не из Суринды, а из Мирюги? – спросил я его.
– Путешествуем мы недолго, всего шесть дней, – улыбнулся Юрий.
– А почему из Мирюги?
– Да потому что так удобнее. Оттуда начинается центральная ветвь кочевого тракта.
– И что, этот тракт идёт прямо в наши места? – удивился я.
– Кочевыми трактами эвенки называют древние дороги бореалов Тартарии, отрок, – услышал я голос волхва. – Ты же сам вчера изучал эти шляхи на карте.
