насилуют ее на базаре в Маракеше.
Из Тари начали вылетать отдельные слова:
– Какого же черта ты, паршивый кобель…
Хэрод расцвел в улыбке:
– Я говорю, может быть. Подумай об этом, малышка. Пусть Рони позвонит мне, и я приглашу его на ланч. – Он поставил стакан и направился к джакузи.
– Зачем понадобилось лететь среди ночи? – осведомилась Мария Чэнь, когда они висели где-то над Канзасом.
Хэрод выглянул в темный иллюминатор.
– По-моему, они просто хотят поиграть у меня на нервах.
Он откинулся на спинку кресла и посмотрел на Марию. После Германии что-то изменилось в их отношениях. Хэрод закрыл глаза, снова представил себе шахматную фигуру, на которой было вырезано его собственное лицо, и вздрогнул.
– А почему в Филадельфию? – спросила Мария Чэнь.
Он начал сочинять какую-то замысловатую остроту о Филдсе,[41] но потом решил, что слишком устал для легкомысленных ответов.
– Не знаю, – сказал он. – Там или Вилли, или эта Фуллер.
– А что ты будешь делать, если это Вилли?
– Буду уносить ноги. Надеюсь, ты мне поможешь. – Он огляделся. – Ты упаковала браунинг так, как я сказал?
– Да. – Она отложила в сторону калькулятор, на котором подсчитывала расходы, необходимые на гардероб. – А что, если это Фуллер?
За три ряда от них не было ни одного человека. Несколько пассажиров в салоне первого класса спали.
– Если это всего лишь она, то я ее убью, – сказал Хэрод.
– Ты или мы? – поинтересовалась Мария Чэнь.
– Я! – рявкнул Хэрод.
– Ты уверен, что сможешь?
Он свирепо посмотрел на нее и отчетливо представил, как его кулак врезается в ее идеальные зубы. Ему даже показалось, что игра стоит свеч – арест, суд и все остальное, – лишь бы пробиться через ее чертово восточное самообладание. Хотя бы раз. Избить ее и изнасиловать прямо здесь, в первом классе самолета, летящего из О’Хары в Филадельфию.
– Уверен, – проронил он. – Она всего лишь несчастная старуха.
– Вилли ведь тоже был… старик.
– Ты видела, на что способен Вилли. Он спокойно перелетает из Мюнхена в Вашингтон, только чтобы отправить Траска на тот свет. Он сумасшедший.
– Ты еще ничего не знаешь о Фуллер.
Хэрод покачал головой:
– Она женщина. А ни одна женщина на свете не может быть так опасна, как Вилли Борден.
Они приземлились в Филадельфии за час до рассвета. Хэрод так и не смог заснуть. Начиная от Чикаго в салоне первого класса гулял такой сквозняк от вентиляторов, что теперь Хэроду казалось, будто под веки ему залили смесь клея с песком. Настроение у него еще больше испортилось, когда он увидел, что Мария Чэнь по-прежнему выглядит свежей и бодрой.
Их встретили три омерзительно чистеньких агента.
– Мистер Хэрод? – осведомился представительный мужчина с поблекшим синяком на подбородке, заклеенным пластырем. – Мы отвезем вас к мистеру Колбену.
Тони протянул ему свою сумку:
– Да, хорошо бы пошевеливаться. Я смертельно хочу спать.
Красивый агент передал сумку одному из своих помощников и повел их вниз по эскалаторам, через двери с табличками «Вход воспрещен» и наружу, на бетонированную дорожку между основным зданием аэропорта и комплексом частных ангаров. Грязная красно-желтая полоса на востоке намекала на восход солнца, но огни на взлетных полосах еще продолжали гореть.
– О черт! – с чувством выругался Хэрод.
Перед ними стоял готовый к взлету дорогой вертолет на шесть пассажиров, выкрашенный в оранжевые и белые цвета; его бортовые огни посверкивали, а двигатели уже слабо вращались. Один из агентов придержал дверцу, пока второй закидывал внутрь багаж Хэрода и Марии Чэнь. Через стекла салона на них смотрел Чарльз Колбен.
– Черт, – повторил Хэрод, обращаясь к Марии Чэнь.
