– Ты вполне могла быть одной из них, – уклончиво ответила я.
Девица невозмутимо кивнула:
– Да, но в таком случае разве я стала бы предупреждать тебя? Я пыталась сделать это в Джермантауне, но ты не захотела слушать.
Я попробовала вспомнить. Предупреждала ли негритянка меня о чем-нибудь? Шепотки тогда уже звучали очень громко, и сосредоточиться было трудно.
– Ты и шериф приходили, чтобы убить меня, – возразила я.
– Нет. – Голова девушки медленно шевельнулась, как у заржавевшей марионетки. Нинина компаньонка Баррет Крамер двигалась именно так. – Шерифа прислал Вилли. Он тоже хотел предупредить тебя.
– А кто эти другие? – осведомилась я.
– Известные люди, очень могущественные. Барент, Кеплер, Саттер, Хэрод…
– Мне эти имена ничего не говорят. – Я вдруг поймала себя на том, что визжу голосом шестилетнего Джастина. – Ты лжешь! Ты не Нина! Ты умерла! Откуда ты знаешь про этих людей?
Девица помедлила, словно прикидывая, говорить или нет.
– Я познакомилась кое с кем из них в Нью-Йорке, – наконец ответила она. – И они уговорили меня сделать то, что я сделала.
Наступила такая мертвая и продолжительная тишина, что через все свои восемь источников я могла слышать, как на карнизе эркера воркуют голуби. Мисс Сьюэлл бесшумно удалилась на кухню и теперь стояла в тени дверного проема, держа тесак в складках бежевой юбки. Калли переступил с ноги на ногу, и я ощутила отголосок обостренной готовности Винсента в его кровожадном нетерпении.
– Они убедили тебя уничтожить меня, – сказала я, – и пообещали расправиться с Вилли, пока ты занимаешься мною?
– Да, – ответила она.
– Но им так же ничего не удалось, как и тебе.
– Да.
– Зачем ты рассказываешь мне это, Нина? – поинтересовалась я. – Ведь этим ты только вызываешь еще большую ненависть к себе.
– Они обманули меня, – тихо прошептала девушка. – Когда ты пришла за мной, они меня бросили. И я хочу с ними поквитаться.
Я заставила Джастина чуть склониться вперед.
– Поговори со мной, Нина, – попросила я тихо. – Расскажи мне о нашей юности.
Она покачала головой:
– На это нет времени, Мелани.
Я улыбнулась, чувствуя, как слюна увлажнила молочные зубы Джастина.
– Где мы познакомились, Нина? На чьем балу мы впервые сравнили свои карточки с ангажементами?
Негритянка слегка задрожала и поднесла ко лбу руку:
– Моя память, Мелани… После травмы образовались провалы…
– По-моему, несколько секунд назад они тебя не тревожили, – ехидно заметила я. – Кто ездил с нами на пикники на остров Дэниел, Нина, милая? Неужели ты не помнишь его? Наших кавалеров в то далекое-далекое лето?
Девица качнулась, не отводя руку от виска:
– Мелани, прошу тебя, я вспоминаю, а потом забываю… боль…
Мисс Сьюэлл подошла к ней сзади. Ее сестринские туфли на резиновой подошве не издавали ни малейшего шума.
– Кого мы выбрали первым для нашей Игры в то лето в Бад-Ишле? – осведомилась я лишь для того, чтобы дать возможность мисс Сьюэлл сделать два последних шага.
Я знала, что цветная самозванка не сможет ответить на эти вопросы. Посмотрим, сможет ли она изображать Нину, когда голова ее скатится на пол. Может, Джастину будет интересно поиграть с таким «футбольным мячом»?
– Первой была танцовщица из Берлина, – вдруг сказала негритянка, – по фамилии Майер, кажется. Подробностей я не помню, но мы, как всегда, обратили на нее внимание, когда сидели в кондитерской «Цаунер».
– Что? – ошарашенно воскликнула я.
– А на следующий день… нет, это было через два дня, в среду… такой смешной мороженщик. Мы оставили его труп в морозильной камере на железном крюке… Мелани, мне больно. Я то вспоминаю, то забываю! – Девушка начала плакать.
Джастин сполз с кресла, обошел чайный столик и похлопал ее по плечу.
– Нина, – прошептала я, – прости меня. Прости.
Мисс Сьюэлл приготовила чай и подала его в моем лучшем веджвудском фарфоре. Калли принес свечи. Доктор Хартман и сестра Олдсмит поднялись проведать меня, в то время как Говард, Нэнси и остальные устроились в гостиной. Негр остался стоять у парадной двери.
