уничтожены все. – В ее голосе не было страха, лишь какая-то восторженность.
Конечно же, она лгала. А скорее всего, лгала Нина. Ни одна цветная с улицы не могла знать таких подробностей о Нининой жизни, о смерти ее отца, о деталях нашей венской Игры. Но эта девица уже говорила мне что-то об убийстве своего отца, когда мы впервые встретились с ней в Ропщущей Обители. Или не говорила? Все страшно перепуталось. Может, Нина действительно обезумела после смерти и теперь считает, что это я толкнула ее отца под трамвай в Бостоне? Может, в последние секунды жизни ее сознание укрылось в низменном мозгу этой девицы? Не работала ли она горничной в «Мансарде»?.. И теперь Нинины воспоминания смешались с пустыми мыслями цветной прислуги. Подумав об этом, Джастин чуть не рассмеялся: какая насмешка над Ниной!
Однако, в чем бы ни заключалась истина, я не боялась ее взрывчатки. Мне доводилось слышать сочетание «пластиковая взрывчатка», но я не сомневалась, что она ничем не напоминает эти кусочки гипса. Они даже на пластик-то не похожи! К тому же я помнила, как папа взрывал бобровую плотину в нашем поместье в Джорджии перед войной. На озеро тогда поехали только он и десятник, и с какой предосторожностью они обращались с предательским динамитом и подрывными капсюлями! Носить взрывчатку на каком-то поясе было крайне непредусмотрительно. Что же касается остального – всех этих мозговых волн и компьютеров, они вообще казались полной бессмыслицей. Чем-то из области научной фантастики. Помню, Вилли зачитывался этой чушью, печатавшейся в дешевых немецких журнальчиках с аляповатыми обложками. Но даже если такое было возможно – чему я, конечно, не верила, – подобные идеи не могли прийти в голову черномазой. Даже для моего ума это представляло определенную сложность.
И тем не менее давить на Нину дальше казалось мне бессмысленным. Нельзя было исключить тот минимальный шанс, что ее пешка действительно обвесилась динамитом. Но все же я не могла удержаться от соблазна поиграть с Ниной еще немного, хотя сумасшествие не делало ее менее опасной.
– Чего ты хочешь? – спросила я.
Девица облизнула пересохшие губы и оглянулась:
– Выведи отсюда своих людей. Всех, кроме Джастина. Он пусть остается в кресле.
– Конечно, дорогая, – промурлыкала я.
Негр, сестра Олдсмит и Калли вышли в разные двери. Когда Калли проходил мимо, Говард шагнул назад, но револьвер не опустил.
– Рассказывай мне, что происходит, – злобно приказала девица. Она продолжала стоять, не отводя пальца от красной кнопки на поясе.
– Что ты имеешь в виду, дорогая?
– Что происходит на острове? Что случилось с Солом?
Джастин пожал плечами:
– Знаешь, я потеряла к этому интерес.
Девица сделала три шага вперед, и мне показалось, что она собирается ударить беспомощного ребенка.
– Черт бы тебя побрал! – выругалась она. – Рассказывай мне то, что я хочу знать, или я нажму кнопку сию же минуту. Это стоит того, чтобы прикончить тебя… приятно будет осознавать, что ты поджариваешься в своей кровати, как старая лысая крыса. Ну, решай же!
Мне всегда была отвратительна грубость. Моя мать необъяснимым образом боялась потопа и наводнений. Моим же кошмаром всегда был пожар.
– Твой еврей запустил камнем в пешку Вилли и скрылся в лесу еще до того, как началась Игра, – сказала я. – За ним послали несколько человек. Двое охранников понесли Дженсена Лугара в санитарную часть их дурацкого подземного комплекса. Он уже несколько часов без сознания.
– Где Сол?
Джастин скорчил гримасу. В его голосе прозвучало больше жалобных ноток, чем я намеревалась ему придать:
– Откуда мне знать? Я не могу быть везде.
Мне не хотелось сообщать ей, что в этот момент я заглянула глазами охранника, с которым установила контакт через мисс Сьюэлл, в медицинскую часть и увидела, как негр Вилли поднялся со стола и задушил двух людей, принесших его. Это зрелище вызвало у меня странно знакомое ощущение, пока я не вспомнила Вену, лето 1932 года, когда мы смотрели с Ниной и Вилли «Франкенштейна» в кинотеатре «Крюгер». Помню, я вскрикнула, увидев, как дернулась на столе рука чудовища и он поднялся, чтобы задушить склонившегося над ним и ничего не подозревавшего врача. Сейчас кричать мне не хотелось. Я заставила своего охранника пройти мимо, обойти помещение, в котором его коллеги смотрели на экраны мониторов, и остановиться у кабинета администрации. Никаких оснований сообщать об этом Нининой негритянке не было.
– Куда побежал Сол? – осведомилась девица.
Джастин сложил руки на груди.
– А почему бы тебе не сказать мне об этом, если ты такая умная? – поинтересовалась я.
– Хорошо, – согласилась негритянка. Она смежила веки, пока не остались лишь щелочки, в которые едва проглядывал белок. Говард продолжал стоять в тени прихожей. – Он бежит на север через густые джунгли. Там какие-то развалины… Надгробия. Это кладбище. – Она открыла глаза.
Я застонала и заметалась наверху в своей постели. Я была так уверена, что Нина не может поддерживать контакт со своей пешкой. Но именно эта картина была на экранах мониторов охранников минуту назад. Я потеряла след негра Вилли в переплетениях коридоров. Мог ли Вилли Использовать девицу? Кажется, ему нравилось Использовать цветных и представителей других неполноценных рас. Но если это был Вилли, где же тогда Нина? Я чувствовала, что у
