Лермонтов и христианство

утром. Клейнмихель приказывал покинуть столицу в дважды двадцать четыре часа и ехать в полк в Шуру. Дело это вышло по настоянию гр. Бенкендорфа, которому не нравились хлопоты о прощении Лермонтова и выпуске его в отставку». (П. А. Висковатов. 1891 г. С. соч. Т. 6. С. 312).

58. А. Ф. Лосев. Там же. С. 12–13.

59. Здесь Лермонтов неточен как во времени гонений христиан, так и в отношении заката Римской империи, который наступил значительно позднее.

В течение всего первого века Рим не обращает особого внимания на распространение христианства. Если христиане подвергались гонениям, то – из-за личного неприятия их со стороны императоров, а не согласно законам. Первые гонения начались при Нероне (54–68 г.) в 65 г. и продолжались до 68 г. В этот период пострадали в Риме апостолы Пётр и Павел: Пётр был распят на кресте вниз головой, а Павел усечён мечом.

Вряд ли Лермонтов мог ошибиться на несколько сот лет. Думается, всё гораздо проще. В самом начале своего повествования поэт обозначает главное, коим являются «последние годы» (Рима), обагрённые жестокими гонениями на христиан, и второстепенное – правление, олицетворённое императором. Возможно, император Тиберий потому прочно «засел» в памяти Лермонтова, что именно в его правление был распят Христос, к чему сам император не имел прямого отношения (в те времена это событие, не имея общественного резонанса, практически, прошло незаметно). По всей видимости, в то время как поэт набрасывал стихотворение, в его памяти произошло смещение созвучных имён, в результате чего главный персонаж отодвинул менее важную историческую фигуру, которая в данном случае как раз и была виновницей беспощадных гонений христиан.

Исходя из этих посылок можно предположить, что поэт просто «оговорился», имея в виду Галерия – зятя Диоклетиана. Если так, то, всё, включая рифму стиха, становится на свои места.

Кесарь Галерий ненавидел христиан, но, первое время будучи кесарем, он мог ограничиваться только частичными преследованиями христиан.

В 303 г. Галерий настоятельно требовал издания общего закона, целью которого было полное истребление христиан: «Nomen christianorum deleto» (лат. – «Да погибнет имя христианское»). Диоклетиан подчинился влиянию кесаря. Что касается Тиберия, то сохранившиеся источники и в самом деле описывают императора как мрачного и нелюдимого человека, а время его правления – смутным и страшным. Потому, плебс, узнав о смерти императора, кричал: «Тиберия в Тибр!». В рядах римского нобилитета, сообщает Тацит, выходец из богатого всаднического рода, отношение к Тиберию также было весьма негативным. Однако у того же Тацита Тиберий – в период его жизни до прихода к власти – описан как весьма достойный и примерный муж, выдающийся полководец (Тацит. Анналы. VI.50, VI.51). Ошибка Лермонтова, видимо, связана с тем, что он наметил лишь абрис будущего произведения, даже и в этой стадии незаконченного. Возможно, случившаяся и, наверное, скоро обнаруженная, ошибка эта стала причиной того, что Лермонтов отложил стихотворение до лучших времён. Весной 1841 г. поэт, скорее всего, не был готов к работе с материалами.

60. Шувалов С. В. Там же.

61. Ходасевич В. Ф. Собр. соч. в 4 т. М. 1996. Т. 1. С. 446.

62. Об интересе поэта к религиозным вопросам свидетельствует кн. В. Ф. Одоевский, который на эти темы вёл с ним продолжительные беседы, но содержание этих бесед нам неизвестно.

63. Придётся заметить, что экологические проблемы, став следствием дерзостного (прежде всего «европейского») ума человека, вызвали наибольшие проблемы главным образом в христианских государствах. В буквальном смысле вооружившись протестантской версией христианства, «европейский мир», поднаторев в науке и технологиях, не особенно щадил «по-язычески» красочную природу. В ходе эвольвенты буржуазных революций и технического прогресса приобретя «инновационное сознание», человек создал политические и социальные взаимосвязи, в которых слово «мир» в любом контексте можно смело брать в кавычки.

64. Торжественный венок. М. 1999. С. 205.

65. Интересно мнение княгини Зинаиды Шаховской. Она считала, что проза Набокова – это, в сущности, литературная энтомология: «Замечая всех и вся, он был готов это приколоть, как бабочку своих коллекций: не только шаблонное, пошлое, уродливое, но также и прекрасное – хотя замечалось, что нелепое давало ему большее наслаждение».

66. Поэтесса Ростопчина писала в 1858 г. гостившему в то время в России Александру Дюма о том, что Лермонтов в 1837 г., «по мере того как он оканчивал, пересмотрев и исправив, тетрадку своих стихотворений, он отсылал её своим друзьям в Петербург. Эти отправки причиною того, что мы должны оплакивать утрату нескольких из лучших его произведений». Потому что «курьеры, отправленные из Тифлиса, бывают часто атакованы чеченцами или кабардинцами … и чтобы спасти себя, они бросают доверенные им пакеты, и таким образом пропали две-три тетради Лермонтова» (Е. П. Ростопчина. Записки о Лермонтове. В кн.: Е. Сушкова. Записки. С. 349).

П. К. Шугаев в статье «Из колыбели замечательных людей» (“Живописное обозрение” 1898 г., R 25. С. 502) пишет о своих злоключениях при поиске раритетов Лермонтова, часть из которых он обнаружил у некой владелицы: «Рисунки и этюды Михаила Юрьевича (оказались. – В. С.) частью изорваны и уничтожены её сыном, когда он был ещё ребёнком, частью разобраны знакомыми, имена которых она припомнить не могла, так что от всей этой громадной