в минуты наивысшего духовного напряжения спорит с «небом», а в периоды внутренней гармонии возносит к нему свои молитвы. Именно в это время земной путь виделся ему благодатной нивой.
Но всё это, увы, длилось не слишком долго. И Лермонтов вновь – в полном одиночестве – выходил на только ему видимую дорогу… Обжигаемая солнцем днём, ночью она рассыпалась блеском мерцающих кремнистых камней. Очевидно, только эти пространства очищали душу поэта от причин и следствий бытийных противоречий. Наверное, именно тогда, когда его внутреннее бытие приобретало ясные формы, под пером поэта рождались произведения истинно родниковой чистоты, одним из которых стала «Песня про купца Калашникова».
Воистину, являя собой кристалл духовной и моральной красоты, она таит в себе свидетельства глубокой тяги поэта к «народной» вере. Неизбывно живя в его душе, она явлена в отторгнутых обеими властями «старых» символах.
Итак, никак не ставя знак равенства между духовной и светской властью, Лермонтов всё же отдавал предпочтение первой. Однако в какой степени?
О его отношении к монастырям и его обитателям мы знаем. Догадываемся и о восприятии им старой веры, наиболее тождественной духовным потребностям народа и жизни страны. Вместе с Лермонтовым знаем о том, что духовная власть, олицетворённая церковным клиром, не всегда помнила о ближнем при жизни. А в проповедях, иной раз отваживая от самой жизни, подчас вспоминала о человеке лишь в молитвах «за упокой душ раб Божьих».
Но если так, если в отношении к народу духовная власть вряд ли превосходила светскую, то как поэт относился к такой власти?
Человек не должен быть рабом даже во имя истины и добра.
Рабиндранат Тагор1Вряд ли поэт ставил перед собой вопросы именно в такой форме. Но нам придётся их ставить, поскольку всякий серьёзный разговор о «власти» поневоле выявляет отношение к ней и, по мере углубления в тему, вызывает вопрос: к какой именно власти? Ибо лишь понимание форм, устройства и происхождения власти может помочь уяснить, о чём, собственно, идёт речь. В этом плане весьма интересна мысль соотечественника поэта – великого Михайло Ломоносова, который в по-личностному категоричной формуле выразил свою гражданскую позицию: «Я не только перед вельможами земными, но и пред Воинством Небесным дураком и холопом предстать не желаю!»!
Церковное понимание власти, отталкиваясь от Евангелия, но этически не слишком отличаясь от трактовки её в дохристианские времена, прямо указывает на божественное происхождение «власти». Читаем в Послании к Римлянам: «Всякая душа да будет покорна высшим властям; ибо нет власти не от Бога, существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению; а противящиеся сами навлекут на себя осуждение» (13:1–2).
То есть получается, что вся власть от Бога. Но всякая ли? Может, иная власть и от дьявола?.. Как разобраться во всём этом?!
Начну с того, что утверждать: всякая власть во все времена от Бога, значит подменять Бога дьяволом, поскольку, по факту, – история человечества перенасыщена кровью, жестокостью, коварством, предательством, ложью и прочими неизменно повторяющимися во времени пороками, которые власть не только фокусировала в себе, но которые в иных обстоятельствах и приумножала…
Эта историческая данность более, нежели что-либо ещё, ставит под сомнение тезис: вся власть от Бога. И в самом деле: может ли неизменное во времени и неискоренимое в жизни (а значит, – и в душах человеческих) зло иметь Вышнее покровительство? Ведь получается, что всё зло происходит не только по попущению, но и по «молчаливому» благословению Божьему… Желающим, если не уяснить истину, то по крайней мере приблизиться к её пониманию, обычно рекомендуют обращаться к священным текстам. Но, опять, – к каким? В точности ли «до буквы» сохранены древние тексты? Теми ли толковниками они собраны и отсортированы? И как быть с множеством апокрифов, которые Лютер признавал «хорошими и полезными для чтения»? Признанные людьми не боговдохновенными, они многие столетия изъяты из духовного обращения.
Не будем тратить силы на неуместное здесь сопоставление древних текстов, сетуя на приблизительность переводов Св. Писания (замечу только, что любой перевод отражает уровень развития «сознания» конкретной эпохи и духовную культуру переводчиков) [43], но обратимся к смыслу, который лежит в основе всякого текста, не только священного.
Для начала признаем, что высшая светская власть венчает собой не только трон, но весь исторический путь государства, развитие Страны и народа, выстраивавшего власть, выбиравшего правителя и согласившегося с его широкими или неограниченными полномочиями. Существуя не «вообще», а всегда исторически и событийно конкретно, власть создаёт автономные звенья, которые почти всегда согласованы или развиваются в русле высшей инстанции, олицетворённой местным «цезарем». Таким образом, «корона» символизирует
