А всему причиной странное дело на Олимпийском Турнире Школ и спасительный прыжок Итана под жезл. Потом больного, теряющего ощущения тела, выходила семья.
А если бы удар пришелся по мне? Если бы в меня клещами впились два древних крылатых чудовища, смогла бы я выжить или весь мир бы уже маршировал под властью воинственных близнецов?
Со времени моего приезда в клан прошло всего чуть больше месяца, а кажется -годы.
- Когда я приезжала в клан на выборы наследника, ты официально объявил меня парой, - призналась я.
Он хмыкнул, провел тяжелой рукой по моим новым кудрям, зарываясь пальцами в пряди. И опять откинулся на спинку кресла.
- Значит никаких сложностей не будет. Если я погибну, семья тебя примет, -удовлетворенно сделал вывод Итан.
- Ты что говоришь? - мне хотелось его трясти, пока мозги на место не встанут. -Если близнецы выберутся, не только ты пострадаешь, весь мир в кровавом бою ляжет. Они создали оборотней и вампиров, неужели ты думаешь, что не подстраховались каким-нибудь способом управления своими бойцами? Нам нельзя допустить их выхода!
- Как мы это сделаем? - мягко спросил Итан.
- Посох Варрана...
- Отец сказал, что его уничтожили, примархи специально на контроль приезжали.
Мы помолчали. На моих глазах его лицо застывало, каменели черты. Он прятал боль, не желая мне ее показывать. Очень напряженный, отказывающийся разделять со мной печальные мысли о будущем.
Я села у его коленей и дернула полы рубашки, вырывая пуговицы.
- Не надо, - покачал он головой.
Не реагируя и не отвечая, припала ртом к животу. И укусила чуть выше линии брюк. Итан даже не вздрогнул. Прижавшись, я поцеловала, лизнула по гладкой коже вокруг пупка и опять куснула.
Поднималась, отмечая его живот и грудь мелкими, болезненными укусами. Схватила обе его неподвижные руки, вжала их в подлокотники. И упивалась крепким загорелым телом, разрисовывая красным яростным узором.
Я... злилась на него. На то, что не разделял со мной боль, что отстранился. Что сидел сейчас спокойно, скорее терпел, чем собирался участвовать.
Призывающего клейма на мне не было, поэтому могла открыться чувствам, выплеснуть их на свободу. Получай.
Я практически урчала, когда дошла до его сосков. Маленьких, плотных как крепенькие темные горошины. Вцепилась, прикусывая и вылизывая то один живой камешек, то другой.
- Не надо, Мари, нам скоро уходить, - опять сказал Итан.
Но я уже слышала, как быстрее застучало его сердце. И укусила с силой, захватывая шире края, и ожесточенно работая языком. Он охнул.
Оторвал меня от своего тела за волосы.
Ну уж нет. Я, так же как он, ответно схватила в горсть выгоревшие на солнце пряди тигра, и некоторое время мы боролись, я - притягивая, он - отодвигая. А когда поняла, что не получится поцеловать, заскулила от бессилия. Да что ж такое!
Получив через посох древних близнецов, альфа стал удивительно силен, почти без труда сдерживая силы примарха. Смотрел на мое покрасневшее, беснующееся лицо холодно, как наказывая за истерику маленького капризного ребенка.
Тогда я схватила второй рукой его между ног, собирая в горсть, сжимая. И оказалось, что он мне врал все это время. Там было сильно, жестко, готово. И Итан, тихо ругаясь, застонал сквозь зубы.
- Возьмиииии, - прошипела я ему в лицо.
- Не вынуждай меня, - рявкнул он.
Пантера подвывала, вызывая тигра на гон. На крышесносную, безумную, животную связь, устанавливаемую внутри семейной пары. После гона воспринимать других партнеров может стать невозможным, поэтому его практикуют только после заключения брака.
Он хотел оставить меня в случае своей смерти свободной женщиной под защитой клана, опекающей наших возможных детей. В этом случае довольно быстро я могла бы снова найти пару.
Но я не хотела ему это позволять.
- Нет! - рычал он мне в лицо, сам дергаясь от удовольствия под массирующими ласками моей руки.
- Да! - выдыхала я, продолжая тянуться к нему через боль в натянутых волосах, приоткрывая рот и облизывая вспухшие от желания губы.
- Ты пожалеешь, - Итан сражался с собственным зверем, а я - звала. Отчетливо чувствуя разливающийся в комнате запах гона, горячих трав саванны. Я звала своего тигра, пару, постанывала в его руках, тянущаяся к нему и желающая. Запах стал такой интенсивности, что его можно было резать ножом.
И он сдался.
