окружающем мире. И тот факт, что на эти вопросы невозможно дать однозначный ответ, не мешает нам задавать их снова и снова, каждый раз по- новому.
В одной из лекций о метафизике Кант отмечает, что все те, кто отрицает метафизику, хотят иметь собственную, поскольку никто не может не думать о своей душе. И даже тот, кто утверждает, что бессмертной души не существует, занят метафизикой точно так же, как тот, кто утверждает обратное. А тот, кто совершенно равнодушен к этому вопросу, скорее всего, имеет множество других представлений метафизического характера, к примеру, о фундаментальных свойствах действительности. Я говорю это вовсе не для того, чтобы выставить на посмешище противников метафизики, но потому, что убежден: одна из важнейших задач философии заключается в выражении наших базовых метафизических представлений, без которых мы не можем обойтись, и в критическом их рассмотрении. Раз за разом метафизику объявляли умершей, но ей всегда удавалось воскреснуть, потому что вопросы о личной идентификации, свободе воли, абстрактных объектах и др. просто всплывают раз за разом и настоятельно требуют ответа. Причина, по которой метафизика
Многие философы мечтают о конце философии. Адорно пишет, что в совершенном обществе философии бы не существовало. На самом деле это мечта о состоянии, в котором нет той фрустрации, которая и порождает философию. Витгенштейн пишет, что ясность, к которой стремится философия – это ясность, благодаря которой философские проблемы просто исчезнут, так что можно будет наконец успокоиться и перестать философствовать. Витгенштейн гораздо ближе к античным философам, чем ему самому казалось. Для стоиков цель философии состояла в безмятежности ума (атараксии) и внутренней свободе (автаркии). Терапевтическая философия Витгенштейна, в сущности, служит тем же целям. Когда он пишет, что цель философии заключается в прояснении мыслей, он тем самым возвращается к философии в том виде, в каком она существовала за тысячи лет до него. Витгенштейну так и не удалось достичь ясности и покоя ума. Последние заметки к работе «О достоверности» были записаны за два дня до смерти философа, в конце апреля 1951 года. Левинас утверждал, что самое лучшее в философии – это неудача. Благодаря неудаче философия остается открытой. Витгенштейн был как раз таким философом, который оставался открытым до последнего.
Мы испытываем тягу к глубине, к тому, что сулит нам полное понимание бытия и дает толчок к развитию. И тем сильнее оказывается разочарование, когда философ пытается разрушить метафизический воздушный замок. Однажды я получил письмо от человека, который прочел написанную мной книгу «Философия скуки». Работа ему понравилась, но он заметил: «Одна вещь мне показалась непростительной. Читая главу о Хайдеггере, я с каждой страницей наполнялся счастьем – иначе говоря, я становился все больше христианским мистиком лучшего толка, – думается мне, я долгие годы не читал ничего настолько прекрасного, но вот я дочитал до страницы 136, где Вы внезапно и без всякого предупреждения опрокидываете ведро, которое только что наполнили светом…» Мне неоднократно поступали жалобы на то, что в моих книгах слишком много негатива и критики, что я ограничиваюсь описанием того, как
Когда философский проект терпит крах, может показаться, что вся философия лежит в руинах. Но философия сама доказывает несостоятельность проекта, а затем продолжает свои поиски. Удалось ли философии достичь чего-то за 2500 лет? На этот вопрос не так просто ответить. Очевидно, что философия менялась, развивалась из некой исходной точки и становилась все более сложной. Но едва ли ей удалось приблизиться к цели. Когда кто-то утверждает, что философия как попытка ответить на традиционные вопросы достигла своего предела, напрашивается возражение, что мы никогда не перестанем задавать вопросы и искать ответы. Философия в принципе бесконечна, и в этом отношении она напоминает сизифов труд. Но этот труд может быть на удивление радостным.
Список литературы
