так и есть.
Многие несведущие граждане Империума считали Адептус Астертес лишенными эмоций. Но это было не так. Смерти невинных они помнили дольше всего. Некоторые никогда не забывались.
Ба’кен наклонился, чтобы поднять деревянного ангела. Когда он выпрямился, перед ним стояла маленькая фигура, выбравшаяся из своего укрытия среди камней и скал. Должно быть, она успела убежать прежде, чем старик забрался в кабину.
Несмотря на кошмар, творящийся вокруг, Ба’кен рассмеялся.
— Умная девочка, — пробормотал он, успев подхватить её, когда она потеряла сознание от жары.
Ба’кен аккуратно взял её на руки. Она была такой маленькой и хрупкой. И слабой. Но она была живой — маленькое сердце билось в её крошечной груди, как напоминание о цели существования воина.
— Теперь понятно, — тихо произнёс он, глядя на девочку, — почему вы дали нам крылья.
Видя, что она приходит в себя и снова теряет сознание, Ба’кен активировал вокс. Через несколько секунд сигнал дошел. Фугис ждал всё это время.
— Ты нашел то, что искал? — спросил он.
— Кое-что еще, — ответил Ба’кен, переводя взгляд на горную цепь, с которой долина просматривалась, как на ладони. — Чума.
— Заражение? Какого рода?
— Я наделся, что ты знаешь. Мне пришлось сжечь носителей. Даже после смерти они вновь поднимались.
Наступило молчание, пока апотекарий обдумывал сказанное.
— Выжившие? — наконец спросил он.
Ба’кен взглянул на ребенка.
— Один. Необходима медицинская помощь.
— Выдвигаюсь, — ответив, Фугис отключил вокс-канал.
Наследие былой войны, заражение пробралось в пустыни Ноктюрна. Оно обрушилось на игнейцев, превращая их в нечто нечеловеческое. Обычная болезнь этого бы не сделала.
Потеряв ход мысли, Ба’кен взглянул на вершину хребта, где виднелась стоящая на месте фигура. Рассмотреть было сложно: все детали были скрыты расстоянием и клубящимся дымом. В какой-то момент фигура исчезла из вида, и, когда пелена рассеялась, силуэт уже исчез.
Была ли это лишь игра света?
Ба’кен подозревал, что это нечто большее. Он многого не знал, а ответы, которых он жаждал, так и остались неотвеченными. Судьба Дак’ира всё еще была неясна.
— Брат? — прошептал он, но ответа не последовало.
Если девочка выживет, её жизнь изменится. Но она привыкла к постоянным переменам. Свернувшись в руках ангела с ониксового цвета кожей, что принёс её, она вспомнила, как её племя пришло в эту долину. Игнейцы были кочевым народом и редко задерживались в одном месте подолгу. Она не понимала, почему, и не знала, как можно иначе. Бездонная культурная пропасть между жителями городов-убежищ и обитателями пустынных пещер еще долго будет жить в ней.
Она знала, что долина не всегда была её домом. До этого они жили среди скал, рядом с огненными ущельями. Её паломничество на восток началось у святыни — церемониального святилища, места глубокого духовного поклонения. Там, где они почитали его — спасение, Освобождённое Пламя.
Дак’ир.
Он наблюдал со своего места среди скал и потоков пепла, что извергал огонь ниже.
Пока он долго и преданно служил, его господин поделился многими знаниями о варпе и колдовских способах подчинить его своей воле. Наблюдатель не был псайкером, но ему были ведомы ритуалы, которым его обучили. Его клинок был дочерна запятнан их следами.
Священная цель двигала им, та, что годы подготавливалась и теперь начинала приносить первые плоды.
Когда враг его увидел, наблюдатель позволил облакам сгуститься, прежде чем ускользнуть из поля зрения и раствориться в неизвестности.
Он вспомнил истошный вопль старика.
Сенгни.
"Восставший".
"Да", — подумал он, многое из того, что было посеяно, должно взойти. Смертоносные и неудержимые, они прошлись бы по Ноктюрну, раня огнерожденных туда, где они наиболее уязвимы. Их народ.
Думать о грядущем опустошении было для него лучшим средством от одиночества и отсутствия рядом с Нихиланом.
