— Готово! — доложил он, загнав вторую энергобатарею.
— Не останавливайтесь, сэр, — сказал Ропер и прицелился из лазгана, прежде чем выстрелить.
Сержант Харвер ответил выстрелом из своего оружия, треск пистолета присоединился к стрельбе.
Оглядевшись, Босток обнаружил, что они одни; островок Фаланги в море грязи, но передовая линия приближалась к ним. Они бежали, безудержно гонимые абсолютным страхом. Люди исчезали на бегу, засасываемые под землю,
— Сержант… — начал говорить Босток.
Впереди, внутри приближающейся линии что-то двигалось, охотясь как пираньи, преследующие косяк перепуганных рыб.
Харвер почти сошел с ума, стреляя импульсивно. Некоторые из его выстрелов и залпов лазпушки Генка разрывали своих же солдат.
Ропер все еще владел собой и бросился вперед, когда закончились боеприпасы.
— Ч-ч… — произнес Харвер, когда Босток вскочил и побежал как угорелый.
Ропер исчез мгновенье спустя. Ни криков о помощи, ничего; просто прекратилась стрельба из его лазгана, а затем тишина сообщила о смерти бесстрашного вокс-офицера.
Сердце молотило в груди, его плащ был расстегнут, подставляя его стихии. Босток бежал, обещая больше никогда не жаловаться на судьбу, если Император просто пощадит его в этот раз. Убережет его от того, чтобы быть затянутым в землю и похороненным заживо. Он не хотел умирать так.
Босток должно быть волочил ноги, потому что солдат передовой линии обогнали его. Солдат слева от него исчез, его смерть предвещало белое мелькание и дуновение чего-то старого и влажного. Другой, прямо впереди, был разорван, и Босток уклонился в сторону, чтобы не разделить его участь. Он рискнул оглянуться. Харвер и Генк исчезли, лазпушка по-прежнему стояла застрявшей, но теперь брошенная или захваченная, этого он не знал.
Кто-то из Фаланги организовывал отход с боем. Отважно, но что они должны сделать, чтобы отразить нападение? Такого врага Босток никогда не видел и не знал.
Бег было все, что его сейчас занимало, бег ради своей жизни.
Просто добраться до артиллерийских батарей, и я буду в порядке.
Но затем замогильный вопль раздался впереди, и Босток увидел белое мелькание возле осадных орудий. Артиллерист исчез под землей, его кепка осталась на решетке орудийной платформы.
Большой комок парализующей паники в груди Бостока поднялся в глотку, угрожая удушьем.
Нельзя бежать назад, нельзя бежать вперед…
Он повернул налево. Может быть, он сможет найти окольный путь в штаб бастиона.
Нет, слишком далеко. Они доберутся до него раньше.
В темноте и среди дождя он не смог даже увидеть огромное строение. Ни одна сигнальная лампа не направляла его, ни одного прожектора, чтобы зацепиться. Смерть, как тьма, была близка.
Колокола звонили.
Люди кричали.
Босток бежал, его зрение рассыпалось в абсолютный ужас, кусочки ударялись друг о друга как в калейдоскопе.
Прочь отсюда… Пожалуйста, Трон, о…
Земля под его ногами превратилась в болото, и Босток застрял. Он запаниковал, думая, что его почти схватили, когда понял, что провалился в воронку по самый подбородок. Борясь с желанием бежать, он опустился ниже, пока грязная вода не достигла его носа, наполнившей ноздри ужасным и затхлым запахом. Цепляясь за край дрожащими, замерзшими пальцами, он молил Императора об окончании ночи, прекращении дождя и звона колоколов. Но звон колокола не прекратился. Они просто продолжали звонить.
— Пятьдесят метров до посадки, — сообщил Ха'кен. Голос пилота звучал жестко из вокс-динамика в Отсеке-Святилище «Огненной виверны».
Через бортовое смотровое окно штурмового корабля Дак'ир видел серый день, льющий дождем.
Ха'кен развернул корабль, летя курсом, который приведет их в нескольких метрах от Скалы Милосердия — штаба 135-й фаланги и Имперских сил, к которым они присоединились на Вапорисе. Когда штурмовой корабль заложил вираж, сузив обзор Дакʼиру вниз, появилась промокшее поле с грязными лужами и похожими на слякоть огневыми позициями.
Дак'иру было интересно увидеть больше.
— Брат, — произнес он в вокс-динамик, — открой посадочную рампу.
— Как пожелаешь, брат-сержант. Посадка через двадцать метров.
