— Да нет же! Пошли у Фариды спросим… Да вот же, смотри, — она подняла красную кружку с серым отпечатком. — Вот ее кружка.
Наташа подошла ближе и взяла кружку, рассматривая серый налет, оставленный на ручке.
— Что это? — спросила Наташа.
Олеся пожала плечами.
— Может, мука? Или порошок стиральный…
Фарида весь день не выходила из подвала. Стирала. Наверняка стирала… Машинка работала… Наташа провела пальцем по налету. Потом намочив слегка палец провела еще раз.
— Это не порошок точно, — сказала Наташа. — Что угодно, но не стиральный порошок.
Глава 12
Наташа, не скрывая раздражения, направилась в комнату к Фариде. Олеся пошла следом. Наташа распахнула дверь и погрузилась во тьму. Несмотря на дневное время, солнечный свет не проникал в комнату. Окна были завешены чем-то очень плотным. Наташа нащупала выключатель и нажала клавишу. Что-то щелкнуло, свет моргнул и тут же потух.
— Черт! — выругалась Наташа. — Фарида!
Тишина. Ответом могло быть шуршание в дальнем углу комнаты. Фарида не отвечала, но находилась в комнате. По крайней мере, шевеленье на кровати говорило именно об этом.
— Фарида! — позвала Наташа.
— Может, ей плохо? — предположила Олеся. — Она была какой-то странной.
— Мне вызвать «Скорую»? — спросила Наташа, но шагнуть в темноту так и не решилась.
— У тебя фонарик есть? — прошептала Олеся.
— В прихожей, на полке под зеркалом.
Наташа тоже шептала. От этого ей стало жутко. Они шептались будто боялись привлечь внимание того, кто прячется в темноте. Темнота снова шевельнулась. Шевельнулась и затихла. Олеся вернулась с фонариком и, включив его, передала сестре. Та растерянно приняла и осветила проход между еще не разобранными коробками с вещами свекра. Серые следы вели в глубь комнаты. Наташа пошла по ним. Это точно не порошок, теперь она была уверена, что это что-то строительное — цемент или гипс.
Следы привели к кровати старика. Фарида была на ней. Наташа остановилась, луч света заплясал по кровати. Олеся обошла сестру и спросила:
— Что с ней?
Фарида (если это была она) лежала, укрывшись с головой. Край покрывала тоже был испачкан в порошке.
— Фарида? — шепотом позвала Наташа.
Тело под покрывалом даже не отозвалось. Наташа не выдержала, схватила за край одеяло и дернула. Фарида смотрела на них и ухмылялась. От неожиданности Наташа выронила фонарь, и комната погрузилась во тьму. Наташа нагнулась и попыталась нащупать фонарик, но он как будто исчез.
Мерзкий смешок заставил содрогнуться Наташу. Она боялась пошевелиться.
— Я нашла его, — сказала Олеся, и тут же луч света выхватил край грязного покрывала. — Странно, — тут же произнесла Олеся.
— Что странно? — спросила Наташа, но уже увидела. Кровать, перед которой они стояли, была пуста.
— Как? — только и смогла она спросить.
Олеся осветила комнату от угла и до угла. Хотела осветить потолок, но передумала — ей очень не хотелось увидеть эту ухмыляющуюся сумасшедшую висящей спиной вниз. Здравый смысл говорил ей, что так не бывает, но вдруг.
— Пошли отсюда, — прошептала Олеся и подтолкнула сестру к выходу.
Где-то в углу зашуршало. Сестры выбежали из комнаты и захлопнули дверь. Даже в коридоре они не чувствовали себя в безопасности и продолжали пятиться к кухне.
— Что это было? — спросила Наташа, забрала из трясущейся руки Олеси фонарик и выключила его. — Она больна?
— Это по меньшей мере ненормально…
В дверь комнаты изнутри что-то ударило с такой силой, что содрогнулась стена. Олеся и Наташа вскрикнули и выбежали из дома.
Костя подъезжал к Васильевке с радостью, которая сравнится только с детской. Ему не терпелось домой, в разные комнаты с отцом, и чтоб встречаться только за ужином. Стыдно, но он боялся отца. Почти так же, как в детстве, когда он застукал его курящим за трансформаторной будкой, так же,
