лучами месяца… А сидит она в белоснежном цветке кувшинчика с котел величиною… Хитрит, окаянная, обмануть, обвести хочется ей человека – села в тот чудный цветок спрятать гусиные свои ноги с черными перепонками. Только завидит болотница человека – старого или малого – это все равно, – тотчас зачнет сладким тихим голосом, да таково жалобно, ровно сквозь слезы, молить-просить вынуть ее из болота, вывести на белый свет, показать ей красно солнышко, которого сроду она не видывала… Но горе тому, кто соблазнится на нечистую красоту, кто поверит льстивым словам болотницы: один шаг ступит по чарусе, и она уже возле него: обвив беднягу белоснежными прозрачными руками, тихо опустится с ним в бездонную пропасть болотной пучины» (Мельников-Печерский П. И. «В лесах», 1871–1874).
Однако туман, который можно было бы принять за пары варящегося пива, ни болотница, ни болотняник не напускают. Туман – атрибут иного существа, о котором мы скажем позднее.
Болотница – один из персонажей сказки Андерсена «Блуждающие огоньки в городе» (1865), не содержащей абсолютно никаких жутких эпизодов и представляющей собой политический или пацифистский памфлет. Она нужна нам для уточнения кое-каких особенностей болотных тварей.
Дом героя-сказочника окружает ольховая роща, за которой раскинулось луговое болото. Над болотом стелется туман – болотница варит пиво. Она вызывает к себе героя поболтать о хулиганском поведении блуждающих огней: «Да, берегитесь-ка этих огоньков! – сказала старуха. – Они теперь на воле! Вырвались!» Посреди болота лежит огромный ольховый пень, при ближайшем рассмотрении оказывающийся не царем, а шкафом, подаренным болотнице чертовой прабабушкой в обмен на Инге. Далее идет пространное рассуждение о болотных огнях, умеющих принимать человеческий образ и действовать как люди. В течение года каждый огонек должен «совратить с прямого пути триста шестьдесят пять человек». Сказка завершается болотным праздником с участием резвящихся огоньков, «Дикой охоты короля Вальдемара» и «старых баб-кошмарих» (Marer), научивших огоньки искусству пролезать в замочную скважину.
В образе кошмарихи, то есть мары, неожиданно получает поддержку гипотеза В. В. Иванова и В. М. Топорова о происхождении древнего монстра из заболоченного пространства. По словам ученых, «мара, мора» первоначально значило «болото, стоячая вода» и сопрягалось с мотивировкой славянской Мокоши от «мок» – «сырое, болотистое место». Это лишь одна из многих версий зарождения демона ночных кошмаров, да и у Андерсена кошмарихи выглядят неправдоподобно: они ездят верхом на собственных косах, связывая их на кончике в узелок, чтобы сиделось тверже. Может, присутствие кошмарих на болотном празднике – такая же фантазия?
Король Вальдемар со своей Дикой охотой проезжает мимо болота, вероятно, разыскивая волшебное кольцо, выброшенное в трясину его слугой. По легенде, король испытывал привязанность к любому человеку, владевшему кольцом, и осыпал его милостями. Многие бессовестно пользовались этим. Королевского слугу тяготило внимание хозяина (неизвестно, насколько далеко оно простиралось), и поэтому он швырнул кольцо в трясину. Вальдемар построил вблизи нее замок Гурре (Gurre Slot) и постоянно охотился в его окрестностях.
Информация о замке позволяет идентифицировать личность короля. Это Вальдемар IV Аттердаг (1320–1375), умерший в Гурре. Первой владела кольцом его любовница Тове, которую отравила из ревности королева Хельвиг из Шлезвига (вышла замуж за Вальдемара в 1340 г. и умерла в 1374 г.). Известно, что муж подозревал Хельвиг в супружеской измене и она жила отдельно от него в своем замке. С 1355 г., после появления Тове, она проживала, не принимая постриг, в аббатстве Эзрум. Ситуация на удивление схожа с жизнью Генриха II Плантагенета, Розамунды Клиффорд, королевы Элеоноры Аквитанской, а также с легендой, им посвященной. Другие претенденты на роль главы Дикой охоты – датский король Вальдемар I (1157–1182), имевший жену Софию и любовницу Тове, и шведский король Вальдемар I Биргерссон (1239–1302).
Мотив вселения болотных огоньков в людей выдуман Андерсеном, размышлявшим над собственной судьбой. Должен ли сказочник заниматься политикой, бить тревогу по поводу событий, кажущихся большинству горожан обыкновенными развлечениями? «Городу все равно! Никто не встревожится, просто подумают, что я сочиняю сказку, если предупрежу людей: Болотница говорит, что блуждающие огоньки в городе! Берегитесь!»
Писатель прав в том, что блуждающие огни заманивают и даже совращают людей. В Дании и Швеции у болотного огонька есть имя – Джек О’Лантерн, или Джек с Фонарем. Джек – бывший человек, при жизни обманывавший и обмерявший соседей. Он носит фонарь потому, что при его свете тайком переставлял по ночам указатели земельных владений. Призрак Джека озабочен разграничением земель и, не переставая, бормочет себе под нос о правильности и неправильности разметки. История в духе Андерсена, вот почему он заинтересовался блуждающими огоньками.
Многочисленные покойники с фонарями и свечами бродят по полям и болотам Великобритании (Билли со Свечкой, Хобби с Фонариком, Дженни с Фонарем, Китти с Огоньком и т. п.), причем среди них есть и те, кто запахивал кусок соседского участка и совершал неверный обмер. В Чехии человек, повреждавший у соседей межевые камни, обречен после смерти носиться блуждающим огоньком.
Непонятно, зачем Джеку и другим землемерам, погруженным в собственные заботы, заводить ночных путников в трясину. Гораздо логичнее представлять блуждающие огни людьми, умершими неестественной смертью и погребенными в болоте, самоубийцами, там утопившимися, душами некрещеных младенцев или хранителями зарытых на болотах кладов. Заложные покойники сами по себе очень вредоносны, а хранители сбивают людей с прямого пути к сокровищам. Поверье о непогребенных, оставленных на открытом воздухе мертвецах бытует в Индии. Их души осуждены на вечное блуждание под видом огоньков.
