Петр Великий как законодатель. Исследование законодательного процесса в России в эпоху реформ первой

деталей областной реформы в России 1718–1719 годов, а также тексты инструкций для отдельных органов провинциального управления в связи с этой реформой. Факт участия Фика в законодательной работе над областной реформой устанавливается несколькими архивными источниками, а особенно «Подданнейшим доношением» его от 22 ноября 1718 года[1478], на котором в Сенате 26 ноября того же года была положена резолюция: «Взять к сноске и выписать». На основании этого доношения и других источников в Сенате было составлено «Краткое описание последующих губерней и в них обретающихся чинов и о должности их во управлении». В этом «Кратком описании» [которое рассматривалось нами более подробно в V главе] были две графы: а) «в Швеции, то есть в Швецком государстве» и б) «в Российском государстве» [1479]. Сведения о шведском областном устройстве и были почерпнуты русскими законодательными органами из указанного доношения и других сообщений Фика.

На составлении всех перечисленных нами русских законодательных актов в общем отразились, по нашему наблюдению, [те] приемы работы Генриха Фика и [те] особенности использования им шведского источника, которые только что были установлены и охарактеризованы нами при изучении правотворческой работы над проектом Генерального регламента.

На этом мы пока закончим рассмотрение шведского влияния и заимствований из шведских законодательных актов и перейдем к изучению влияния на русское правотворчество [со стороны] законов и порядков других государств, не оставшихся в стороне от такого воздействия, – чтобы потом вернуться к тому же вопросу и сделать уже сравнительную оценку явления во всем его объеме.

Глава XI Характер заимствования из иностранных источников и степень влияния западноевропейских законодательных актов и порядков на правотворчество Петра I (Продолжение)

Среди государств, законодательство которых оказало влияние на правотворчество Петра I, наряду со Швецией весьма заметное место принадлежит Франции. Выше мы приводили сведения об интересе Петра к этому передовому, культурному государству Западной Европы, побудившем его уже на склоне лет, но в период полного еще расцвета моральных сил и напряженной, по преимуществу законодательной, деятельности лично посетить эту страну. Мы останавливали также наше внимание на сообщениях близких Петру людей, бывавших во Франции, например русского посла А. А. Матвеева, и на многочисленных доношениях сотрудника Петра, человека вполне подготовленного к восприятию иноземной культуры, просвещенного и полного инициативы – Конона Зотова. Посещение же самим Петром Франции, его исключительное внимание ко всем сторонам государственной жизни, науки и техники этой страны, а также глубокая, всесторонняя и объективная оценка ее достижений не могли не оказать весьма значительного и плодотворного влияния на его законодательную деятельность.

При таком отношении самого царя и его сотрудников к Франции, ее порядкам и законодательству, приобретало особенно большое значение наличие под руками у русского законодателя французских законодательных актов в подлиннике, откуда он мог бы черпать нужный материал хозяйскою рукой, а не через посредство иноземца-консультанта. Ранее мы уже видели, что особенно обильным источником в законодательной работе Петра были два французских закона, морские ордонансы Людовика XIV: «Ordonnance de Louis XIV pour les Armees Navales et Arsenaux de Marine» (Paris, 1689) и «Ordonnance de Louis XIV. Donnee a Fontainebleau, 1681. Touchant la Marine». Эти законы оказали столь большое и разностороннее влияние на русское законодательство, что потребовали от нас специального исследования, которое будет дано в другой нашей работе. Здесь же мы укажем только на некоторые стороны использования ордонансов в русской законодательной работе.

Оба французских закона были главным и самым обильным источником для наиболее крупных русских законодательных актов: Морского устава 1720 года, Регламента Адмиралтейства 1722 года и книги Портной[1480] – части второй Регламента морского, также 1722 года. Работа над всеми этими законами происходила почти одновременно, производилась по одним и тем же источникам и выполнялась одними и теми же лицами с соблюдением одних и тех же приемов. К счастью, остались все материалы, по которым можно восстановить процесс этой законодательной работы довольно полно. Однако до сего времени в ученой литературе этого не было сделано. В ней, в отдельных статьях, можно встретить только общие указания на наличие этих материалов, причем без точного обозначения томов фонда Кабинета Петра I и [без] определения значения находящихся в нем источников. При отсутствии описания Кабинета Петра I, где хранятся эти материалы, документы разыскиваются непосредственным просмотром тома за томом. Обилие многих редакций трех названных морских законодательных актов – [редакций,] разбросанных в тринадцати томах, от тысячи до двух тысяч страниц каждый, представляет и большие трудности, и одновременно исключительный интерес. Эти трудности, казавшиеся нам сначала непосильными для одного человека, мы пытались преодолеть, а именно установили историю выработки законов, указали иностранные источники и определили задачи, основное содержание и приемы правотворчества Петра I.

Для изучения вопроса, теперь нас интересующего, – о заимствованиях и влияниях в морском русском законодательстве – возьмем один из наиболее важных актов, Регламент Адмиралтейства, так как он является типичным вообще для законодательства Петра I, а особенно для крупнейшей его отрасли – законов морских. Все, что обнаруживается при изучении названного регламента, мы наблюдаем и в законодательной работе над другими, также крупными военно-морскими актами: Морским уставом, книгой Пoртной, Генеральными сигналами и другими. Мало того, Регламент Адмиралтейства при самом его опубликовании был признан Петром I образцом для выработки учредительных актов, регламентов других центральных учреждений. А именно: по окончании