такое право: «И на тех местех, где изветчики укажут, тех руд им, Петру и Еремею, или кто от них прислан будет, искати по сему нашему, великого государя, указу безо всяких споров, на чьей земле ни прилучится; а на ослушников им, Петру и Еремею, или кто из них в которое место для того рудного сыску приедет, давати стрельцов, и пушкарей, и рассыльщиков, по скольку человек пригоже»[1593]. И не только искать было дано им право, но и владеть теми землями на известных условиях и строить на них заводы: «И теми обыскными месты, и рудами, и красками, и слюдою ‹…› владеть им, и на тех местех заводы и промыслы заводить им же, Петру и Еремею, поволно»[1594]. Под влиянием неумолимых требований жизни, настоятельной нужды в металле, привилегию, даваемую в XVII веке отдельным лицам, иноземным промышленникам, Петр сделал общим правом, а содействие государству в умножении металла в стране – общей обязанностью. Этот взгляд правительства выражен определенно в наказе от 31 марта 1697 года окольничему, князю П. Л. Львову, вновь назначенному воеводой в Казань:
Да будет где медная руда объявится на чьих на вотчинных, и на поместных, и на ясачных или на оброчных землях и для медного дела те их земли доведется взять, и тем людем сказывать, что великий государь пожалует вместо тех взятых земель, велит им дать своего, великого государя, жалованья земли вдвое и втрое, и они б однолично про те места, где ведают медную руду, не таили и сказывали безо всякия утайки. А будет кто медную руду ведает, а не объявит, а после про то сыщется, и тем людем за то быть в жестоком наказанье[1595].
В свете этих сведений изложенную норму, конечно, нельзя признать заимствованной; ее нужно считать русской, рожденной жизнью, необходимостью, введенной в закон Петром, несмотря на недовольство и протесты земельных собственников. Выше, при изучении Регламента Мануфактур- коллегии, мы стремились показать, как интересы и потребности государства в изделиях промышленности вызывали привилегии в пользу отдельных лиц и как потом из этих привилегий вырастали основные нормы – регламент этой коллегии. То же самое видно и в Берг-привилегии.
Наблюдения, сделанные нами при изучении выработки Регламента Мануфактур-коллегии, а также только что установленное происхождение глав I и VII Берг-привилегии дают основания для признания неправильными утверждений П. Н. Милюкова в его книге «Государственное хозяйство России [в первой четверти XVIII в.] и реформа Петра Великого» о роли Анастасия Христиана Любераса – приглашенного в Россию 20 августа 1717 года – в организации горной промышленности в России. «В устройстве Берг– и Мануфактур-коллегии Люберасу принадлежит еще более деятельная роль, – говорит Милюков и, в частности, утверждает: – Параграфы 1 и 11 (Берг-привилегии. –
Также, полагаем, нельзя считать обоснованными утверждения некоторых русских ученых, специалистов разных отраслей права, церковного и государственного, о том, что взгляды Петра на церковь сложились, а реформа высшего церковного управления была им проведена под влиянием немецких государственных порядков и протестантского учения. Так, профессор М. И. Горчаков в своем курсе «Церковного права» [1597] высказывает такое мнение: «Преобразователь смотрел на церковь не как на общество, существующее для своеобразных целей, а как на совокупность предметов, подлежащих вeдению сколько церковной власти, столько же и государственной. Взгляд этот выработался под влиянием протестантских воззрений (cujus regio – ejus religio[1598])». Это утверждение о влиянии протестантского учения на Петра и перестройку им отношений между верховной властью и церковью на основании приведенной латинской протестантской формулы перенесено в учебник советских вузов «История государства и права» С. В. Юшковым. «Петр I вместе с тем изменил и систему отношений между церковью и государством, – утверждает профессор Юшков и далее указывает источник его реформы: – В то время в протестантских государствах Западной Европы была наиболее распространенной так называемая территориальная система отношений. Она была основана на принципе, выражавшемся в латинской формуле: cujus regio, ejus religio (кому принадлежит территория, тому принадлежит и власть над церковью). По этой системе, царь считался не покровителем и не хранителем церкви, а ее главой»[1599].
Не входя в разбор по существу суждений названных авторов двух различных учебников, мы вправе спросить: на каких собственноручных писаниях Петра или текстах его законов основывает первый автор свое утверждение, что русский реформатор смотрел на церковь не как на общество, а по-немецки – как на совокупность предметов, подлежащих в
Оба автора приводят латинскую, заимствованную у протестантских немецких князей формулу как основание для преобразователя при перестройке им отношений между светской и церковной властью на Руси. Непонятно, зачем понадобилось русским ученым исконные русские явления, запечатленные в старинных памятниках русской письменности, приписывать влиянию немецких порядков? Приведем одно весьма яркое место из новгородской летописи, которое убедительнее, чем целые диссертации ученых-юристов, свидетельствует о том, что использование всей полноты власти великим князем московским в установлении, поддержании и защите религиозных порядков своей земли было явлением, обычным на Руси. «В лето 6949[-е] (1441[-е]. –
